Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

При внимательном рассмотрении текстов «Авесты» оказывается, однако, что такая локализация является весьма натянутой. Само слово «Ворукаша» переводится как «море или большое озеро с широкими заливами», и такое определение, несмотря на изрезанность нынешней линии Арала, трудно соотнести с ним. Правда, акватория Арала беспрерывно изменялась, но никогда посреди его или даже в ближайших окрестностях не было горы, которую можно было бы определить как легендарную Усхинду (берег и острова в этих краях низменные). В принципе, Усхинду нельзя разместить и на Каспии, и на Черном море по той причине, что все тамошние островки слишком мелкие, чтобы оказаться священной горой древних ариев. Если «консервативные» исследователи «Авесты» искусственно привязывают топонимию мифов к географии Средней и Передней Азии, то энтузиасты менее традиционных направлений впадают в другую крайность. Так, A.B. Гудзь-Марков пишет, что «море Ворукаша в широком смысле – это весь Северный Ледовитый океан», изобилующий заливами и островами. Разумеется, это явное преувеличение, географические познания древних вряд ли простирались так далеко. Район поисков необходимо сузить до средней величины моря или большого озера с гористыми островами, которые можно было бы легко заметить с берега (поскольку почти никто утверждает, что создатели легенд о Йиме и Ахурамазде были завзятыми мореплавателями).

На Севере Евразии, если не удаляться далеко в Сибирь, можно найти такую акваторию хотя бы в пределах Белого моря. Оно само фактически состоит из «широких заливов», а именно Кандалакшской, Онежской и Двинской губы. В Кандалакшском заливе, или губе есть немало скалистых островов, и если предположить, что под Ворукашей в узком смысле подразумевалась лишь часть Белого моря, то Усхинду можно сопоставить с каким-то из них или с возвышенностями вокруг реки Колвы (высотой до 600 метров), ныне являющиеся частью Кольского полуострова, а в период трансгрессии северных морей представлявшие собой острова[20]. Такое местоположение сакральной горы тем более вероятно, что именно вокруг Кандалакши сосредоточено много культовых памятников эпохи неолита, например, известный Каменный лабиринт.

Что касается горной цепи Хара, великой горы Хукарья, то размытость сведений «Авесты» не позволяет сделать четких предположений. Хотя на соответствующую роль могут подойти Хибины, отдельные вершины которых достигают более 1000 метров. Жертвоприношения животных и другие ритуальные действия, которые потомки Ахурамазды совершали на вершине Хукарьи, вполне могут соотносится с теми «ритуальными каменными изваяниями», которые якобы обнаружила экспедиция Демина в упомянутых тундрах.

Но самой большой загадкой для исследователей является атрибутация одного из самых значимых образов первых глав «Авесты» – Ардвисуры Анахиты. Этот образ прославляет специальный гимн («Ардвисур-яшт»), в котором Анахиту характеризуют и материальными и сакральными признаками: «Широко разлившуюся, целительную… страсть вызывающую… стад покровительницу, дома и усадьбы покровительницу… Артой освященную». Она, дескать «творит семя всех мужей» и «делает легкими роды всех жен». Эпическим героям она является в виде прекрасной девушки, «сильной, стройной, обутой в золотые сандалии». И в то же время Анахите дается конкретная географическая характеристика:

Бескрайняя, славная именем,
Длиною равная всем водам,
Здесь, по земле, текущим,
Мощная, сходящая с вершины Хукарья
к морю Ворукаша.

Далее говорится о том, что море бурлит и исходит волнами, когда в него втекает Анахита,

У которой заливов тысяча,
У которой притоков тысяча,
И вдоль каждого из заливов
И вдоль каждого из притоков
Лишь за четыре десятка дней
Проскачет искусный наездник.

A.A. Лелеков утверждает, что образ прекрасной девушки был придан Анахите поздно, «не без помощи изобразительных культур Передней Азии», в древних же вариантах она представляет собой «таинственную стихию межзвездной воды без признаков человекоподобия». Возможно, поздним является описание рук Анахиты: «белые, мощнее бедер коней». Однако сопоставим описание водного потока, которыми исходит Ардвисура, с описанием такого же потока, вызываемого звездой Тиштр (Сириусом) в гимне «Тиштр-яшт». Интересно, что Гомер и Гесиод в своих поэмах клеймили Сириус как виновника жесточайшей засухи и это объяснимо: в северном полушарии эта звезда ярче всего сиять начинает в июле, когда ни о каких паводках или дождях на широте Греции речь не идет. То же самое можно сказать и про древнюю Персию. В связи с этим понятно, что гимны («яшты»), как и вся Авеста создавались где-то очень далеко от Ирана.

И весьма вероятно, что они создавались на Крайнем Севере, поскольку именно там пик паводков может приходиться на июль. Может, если тает не просто снег, а горный ледник.