Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные

На новом месте мы получили очень хорошие просторные каюты, расположились там более комфортабельно, придав уют этому помещению. Дети росли здоровые, загорелые, обвеянные крепким морским воздухом. Петр Степанович Топорков делал большие успехи во французском языке. Очень полюбил наших детей, жалея, что у него их нет, несмотря на то что они давно женаты. Мне казалось, что Анна Васильевна гораздо старше его. Несмотря на полноту, она была своеобразно красива, светлая блондинка с серыми глазами, глубокий, прозрачный взгляд этих глаз, казалось, проникал в душу.

Время в Сэте проходило в большом бездействии. Уроков не было, письма для капитана были редки. Конечно, я усиленно занималась детьми, это заполняло тоскливые дни. Безденежье тоже нас очень томило. У капитана давно иссякли все резервы. Мы все поняли, что плавать самостоятельно не будем, и ждали какой-то развязки, совершенно неизвестной в нашей судьбе. Иногда мы отправлялись целой гурьбой на пляж, находившийся в городе, недалеко от нас. Пляж был маленький, убогий, он не мог вместить того количества народа, которое толкалось на нем. Был другой, прекрасный пляж, «дикий», как мы его прозвали, но он был далеко, добраться к нему было трудно, особенно с детьми.

Кто-то когда-то прочел объявление, что ищут желающих наняться на сбор винограда в районе Монпелье. Мы сразу же решили туда отправиться. «Мы» – это были жена первого помощника, я, и к нам присоединились еще несколько человек с других кораблей. Отправились в назначенное место. Это была глухая деревушка, которую мы с трудом отыскали. Пришли в мэрию с расспросами, оттуда нас отправили на место найма. Конечно, мы забрали с собой наших ребят, так что походили на цыганский табор. Смотрели на нас как на дикарей, с большим удивлением и недоверием, но, однако, сразу же наняли, предупредив, что будут строго следить, чтобы мы не крали винограда. Отвели нас в огромный сарай, где было два этажа, нары с соломой вверху и внизу. Это было наше ночное пристанище.

Мы остались довольны. Эта авантюра казалась особенной, плата, которую нам назначили, нас вполне удовлетворяла. Оставаясь хотя бы неделю, мы что-то зарабатывали, особенно потому, что нас кормили. Сразу заметили, что среди работниц много испанок. Они говорили громко на своем гортанном языке, раскатисто хохотали, а по вечерам допоздна танцевали перед сараем и пели.

Первые дни были забавны для нас. Мы набросились на красивые, спелые грозди винограда, но большое осложнение получилось с нашими ребятами. Их искусали комары, сразу же при нашем прибытии, особенно моего мальчика. Он весь покрылся укусами и страдал от этого. Питались мы вполне прилично, в кантине[56] на дворе, под большим навесом. Дотянули с трудом до конца недели и уехали обратно.

В Сэте к нам очень часто наезжали соседи с близкостоящих кораблей. Пережили один трагический случай. Довольно часто нас навещала жена командира «Екатеринодара». Мы хорошо ее знали, так как она была сестрой лейтенанта Дашкевича, соплавателя и друга Вовы. Мы видели его в Марселе, перед нашим отплытием в Сэт. Он был очень удручен, так как оставил в Севастополе жену с троими детьми. Его жена, будучи известной артисткой, не захотела эвакуироваться, надеясь, как многие, что все это временно. Она была замужем за Дашкевичем вторым браком. Ее первый муж, тоже артист, умер несколько лет тому назад, первые двое детей были от него. Третий, прелестный мальчик, был сын Дашкевича, мы хорошо его помнили. Когда мы виделись в Марселе, он нам сказал, что намерен вернуться на родину, так как тоска по близким терзает его, особенно полная неизвестность, он не видит для себя другого выхода. Мы очень жалели его, но отговаривать было бесполезно. Его желание узнать о судьбе семьи было так понятно, тем более что вести оттуда были просто жуткие. Будто бы после эвакуации в Севастополе была расстреляна пулеметами сотня тысяч людей, не успевших уплыть.