Русская Вандея

«В июле текущего года между правительством Кубани и меджилисом горских народов заключен договор, в основу которого положена измена России и передача кубанским казачьим войском Северного Кавказа в распоряжение меджилиса, чем обрекается на гибель Терское войско. Подписавших договор при появлении их на территории вооруженных сил юга России приказываю немедленно предать военно-полевому суду за измену. Генерал Деникин. 25 октября. Таганрог».

27 октября на заседание прибыл Филимонов.

Правая встала, как один. Центр частью сидел, частью стоял. На левой – все сидели.

Атаман начал с жалобы на поведение парижской делегации, обострившее отношения между Кубанью и Добровольческой армией. Затем он огласил телеграфный приказ Деникина от 25 октября и сообщил:

– Я, что мог, то сделал. Телеграфировал Деникину, что в Париже был заключен лишь проект договора и что об отпадении Кубани от России говорить не приходится.

Калабухова попросили удалиться.

Начались страстные дебаты по поводу того, что делать с злополучным «договором дружбы». Курганский, глава правительства, настаивал на том, чтобы договор считать недействительным, делегацию же признать превысившей свои полномочия.

Но в Раде царил петушиный задор. Черноморцы слепо шли за «хведералистами». Макаренко взял верх: Рада постановила заняться обсуждением договора, раз он ей представлен.

28 октября прибыл в Екатеринодар Врангель. Рада пригласила его на заседание.

– До тех пор, пока у вас заседают изменники, моя нога не переступит вашего порога. Кроме того, в Раде раздаются оскорбления по адресу высших чинов армии, – ответил барон.

Слова Макаренки о недоброкачественности кубанских генералов задели его за живое. Он, хотя появился на Кубани с 1918 года, но, принятый в апреле в казачество, считал себя кубанцем, облачился в черкеску и папаху и не расставался с ними даже потом, в эмиграции.

Вместо Рады, Врангель отправился на секретное совещание с ген. Покровским, ген. Науменко и управляющим Освагом Доброволии профессором К.Н. Соколовым.

29 октября кубанский атаман и правительство, по требованию Рады, обратились к Деникину с телеграммой, в которой указывали, что Калабухов и другие за свои действия подлежат суждению краевого правительства, а существо договора – обсуждению Кубанской Краевой Рады, на рассмотрение которой передано все это дело. Члены парижской делегации, как дипломатические представители, должны пользоваться неприкосновенностью. Приказ о предании их суду нарушает права Кубани, а потому просят его отменить.

Таманский отдел потребовал, чтобы Рада отозвала своих делегатов с южно-русской конференции. Таковая все еще существовала.

Деникин на телеграмму ничего не ответил. Он поручил Врангелю руководить расправой с «хведералистами».

Засев в Пятигорске, среди терцев, до глубины души возмущенных «договором дружбы», барон сообщил атаману, что Кубань включена в район действий Кавказской Добровольческой армии и что командующим войсками тылового района назначается ген. Покровский. Последний, в свою очередь, уведомил Филимонова о своем назначении.

Начальник штаба Кавказской армии ген. Шатилов разъяснил, что, ввиду малозаселенности и бедности в жилищном и продовольственном отношениях района Кавказской армии, главнокомандующий приказал включить в район ее и Кубань[246].

Все эти телеграммы Филимонов огласил в заседании Рады 2 ноября, причем доложил, что Кубань с самого начала входила в район Добровольческой армии, вследствие чего Деникин вправе включать ее или выключать из района военных действий. В виду распоряжения Деникина о расширении района Кавказской Добровольческой армии путем включения в ее тыловой район всей Кубани, ген. Врангель теперь является здесь высшим военным начальником.

Федералисты теперь воочию увидели, что затевается что-то очень недоброе. Но реагировать на все эти грозные приготовления они могли только одним путем – своими резолюциями. Обсудив все сообщенные атаманом телеграммы, Рада постановила:

1) распоряжение о включении Кубани в район Кавказской армии признать неимеющим силы; 2) вся гражданская власть и военная сила в пределах территории Кубанского края находится, как и прежде, в руках Рады и правительства; 3) кубанский войсковой атаман и правительство обязываются блюсти неукоснительно за соблюдением кубанской конституции и настоящего постановления.

Между тем в город начали прибывать войска. Ген. Покровский привез с собой с фронта отряд черкесов, отъявленных головорезов, готовых по первому слову вождя истребить все население города. В тот же день он объявил свой приказ № 1 о вступлении в должность командующего тыловым районом Кавказской армии.

В городе замелькали конные патрули.

Рада чувствовала, что почва ускользает у нее из-под ног. Никто ее не слушался и все ее постановления были пустым звуком. Комендант Екатеринодара ген. Чумаченко избил члена Рады Якунина. Рада постановила сместить буйного генерала с должности. Во время заседания 2 ноября кто-то из ложи журналистов громко крикнул по адресу депутатов:

– Мерзавцы!

Крикуна обнаружить не удалось.