Русская вера

Вот так просто – «давно известно», и все тут. А кому, собственно, известно и на каком основании зиждется столь серьезный вывод, это уже не важно. Главное, что идеологический отдел ЦК КПСС одобрил, а там хоть трава не расти. Между прочим, многие молодые люди наверняка не знают, что словосочетания «давно известно» и «советскими учеными установлено» писались отнюдь не для красного словца и означали приговор для тех, кто пытался подобные тезисы оспорить или даже обойти стороной. Во времена «отца народов» могли и посадить, в более мягкие времена застоя – выпереть с работы, лишить премий и почетных званий. Так что, увидев сей красный флажок, осторожные исследователи сразу же осаживали коней, а неосторожных в те времена просто не было. Во всяком случае, в официальной науке.

Единственным серьезным аргументом сторонников «ираноязычия» скифов, стоящим возражения, Васильева считает утверждение, что якобы прямыми потомками скифов или сарматов являются северокавказские осетины; осетинский язык обнаруживает сходство с языками иранской группы, стало быть, и «скифский» тоже иранский. Однако осетины вовсе не являются прямыми потомками аланов-сарматов (как это иногда неправильно считают); анализ их антропологического типа показывает, что их предки были местными жителями, «автохтонами», обитавшими на Кавказе чуть ли не со времен верхнего палеолита. «Очевидно, – пишет Васильева, – язык предков осетинов первоначально относился к «северокавказской» семье. В какой-то момент времени скифы, исконные жители южнорусских степей, установили контроль над Северным Кавказом. Часть северокавказских народов вступила с ними в контакт и восприняла их язык; так и образовался осетинский, который наверняка должен был испытать сильное влияние местной традиции (кавказской) и очень сильно удалиться от исходного «скифского» языка» («Великая Скифия»).

Согласно выводам русского лингвиста В. И. Абаева, исследовавшего осетинский язык в его взаимоотношениях с другими индоевропейскими языками, «связи осетинского со славянскими языками намного значительнее, чем с языками других европейских народов».

«Взглянув на современную географическую карту, удивляться этому не стоит, – пишет Васильева, – ближайшими соседями осетин являются как раз славяне-русские; но из этого следует очень важный вывод: то же самое было и раньше, в самый период формирования осетинского языка…» («Великая Скифия»).

Что же касается антропологического типа скифа, то, как утверждает академик В. П. Алексеев, «несомненно, что большая часть населения, проживающая в Южнорусских степях в середине 1-го тысячелетия до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья».

А вот утверждение П. Н. Шульца, руководителя Тавро-скифской археологической экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР, ведшей с 1945 года раскопки Неаполя Скифского: «Скифы создали не только свое государство, но и свою городскую культуру. Мы знакомимся в Неаполе с памятниками скифской архитектуры, с его мощными оборонительными стенами и башнями, с исключительно интересным мавзолеем, парадными сооружениями, украшавшимися скульптурами, с его жилыми оштукатуренными домами, крытыми черепицей… Но особенно важно то, что в характере скифских поселений и жилищ, в погребальном обряде, в скифских росписях, в предметах ремесла, в частности посуде, деревянной резьбе, орнаменте, в одежде, мы находим все больше и больше общих черт с культурой и бытом древних славян. Становится все яснее, что скифские земледельческие племена наряду с другими народностями и племенами Восточной Европы сыграли свою роль в процессах формирования восточного славянства и что древнерусская культура вовсе не создана варягами или пришельцами из Византии, как об этом твердили заграничные псевдоученые».

Сарматы продвинулись из Приуралья к Дону вслед за скифами около 600 г. до н. э. Здесь, в волго-донских степях, за несколько веков сложилась цивилизация, во многом родственная скифской, благо, если верить Геродоту, говорили сарматы на одном со скифами языке. По словам Васильевой: «Новое волгодонское государство оказывало сильное давление на ослабевшего западного соседа, пока в 175 г. до н. э. сарматский царь Гатал не установил полный контроль над всем Причерноморьем. Опять, как за 600 лет до этого, одна этнополитическая система контролировала все земли Южной России – от устья Дуная до Кавказа и Урала! Эпохе полного господства сарматов в южнорусских степях соответствует прохоровская культура (II в. до н. э. – II в. н. э.)» («Великая Скифия»).

Разумеется, Вернадский считает сарматов иранским племенем и отмечает, что «между их ордами существовало еще меньшее единство, нежели между скифами» («Древняя Русь»).