Русская вера

Таковым нам видится главный исток прамифа, его ствол, что не исключает иных «ручейков», влившихся на различных этапах развития сюжета» (Петухов, «Дорогами богов»).

Как видим, у жрецов бога Велеса были причины для нелюбви к метательному оружию. И хотя их небесный патрон уже мало чем напоминал грозное волосатое существо из прамифа, табу сохранялось еще многие века. А теперь вглядимся попристальней в главного, пожалуй, персонажа богатырского цикла – Илью Муромца. Во-первых, он крестьянский сын, а Велес, как я говорил выше, является покровителем земледелия и скотоводства, во-вторых, в былинах Илью часто называют казаком и даже донским казаком, что, вероятно, тоже неслучайно, ну и, в-третьих, в Киеве он приезжий, из далекого Мурома. Примечательно его имя – Илья, оно вроде бы уводит нас в сторону от Велеса и приближает к Перуну, поскольку функции этого бога в христианскую эпоху были «переброшены» на святого, носящего это имя. Однако былинное имя Илья, по моему мнению, восходит к имени Валия, известному среди сарматов и готов. Во всяком случае, сын знаменитого Алариха, взявшего Рим, носил имя Валия и погиб в Испании, воюя с аланами. Скорее всего, и самого готского вождя звали Валия-рекс, а буква «в» могла просто выпасть в последующем при «кочевании» из летописи в летопись. В конце концов, для средневековых монахов это имя ровно ничего не значило, да и ромеи-современники воспринимали его только на слух. Таким образом былины по-своему, в образной форме, отражали процесс сближения славянской и сарматской знати, жизненно необходимый для противостояния готской, а потом и гуннской опасности.

«Барельефы II–III вв., времен Русколани, обнаруженные на ее территории, подтверждают, что русичи действительно сражались не в лаптях и посконных рубахах. На них изображены конные воины, вооруженные длинными копьями, в остроконечных шлемах и длинных чешуйчатых бронях, поверх которых накидывался плащ-корзно. Одним словом, уже тогда очень напоминающие столь привычный нам образ русских витязей, разве что рубахи из цельнометаллических чешуек заменились позже кольчугами.

Таким образом, создалась могучая держава от Карпат до Волги, на севере граничащая с дружественными финнами, на востоке – с уграми и гуннами, на западе – с готами, а на юге – с римлянами, дакийскими племенами, греческими колониями и аланами» (Шамбаров, «Когда оживают легенды»).

После смерти Кия Великая Русколань распалась. Из нее выделилась Беруссия, или Порусия, с центром в Киеве. Смуты и междоусобицы привели к тому, что держава, созданная Кием, попала в зависимость от готов.

В 235–237 году готы захватили степи Причерноморья от Ольвии до Танаиса. Иордан выводит готов из Скандинавии. Вернадский считает, что в I веке н. э. готы жили на балтийском побережье в устье реки Вислы. Во второй половине II века готы двинулись на юг в поисках более плодородной земли. Путь их в Причерноморье, таким образом, занял более восьмидесяти лет. Шамбаров полагает, что путь в землю обетованную им преградили именно русколанцы. И только с распадом державы Кия сыны Одина смогли наконец прорваться в места, в которые так стремились попасть. К середине III века готы контролировали все северное побережье Черного моря. Вот что пишет по поводу их расселения Вернадский: «Готы первоначально не создали какого-либо централизованного государства в Южной Руси, каждое племя было самодостаточным. Готское племя, которое поселилось в Бессарабии, было известно как тервинги («лесные люди», ср. русские древляне) или вестготы. Тайфалы остались далее на запад, в Малой Валахии. Гревтунги («степные люди», ср. русские поляне), также известные как остготы, были сильнейшим племенем среди восточных готов. Тавридская группа готов позднее стала известна как трапезитские готы с Крымской горы Чатыр-даг, которая имеет очертание стола (trapeze по-гречески). К середине III века н. э. готы уже терроризировали римские владения к югу от Дуная. В 251 г. император Деций выступил против них, но его армия была окружена силами врага, и сам он погиб в сражении. Во второй половине третьего века готы освоили море, и их морские экспедиции нанесли даже больший вред балканским и эгейским провинциям Римской империи, чем наземные грабительские операции» («Древняя Русь»).