«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона. Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

Как полагал Александер Фрэнсис Элфинстон (или это было семейное предание?!), за ранение и службу Самьюэла и подвиги деда Джона Элфинстона его семье было пожаловано на 12 лет имение в Курляндии, которое было освобождено от платежей в казну и приносило ежегодный доход в 2 тысячи серебряных рублей. Но по разным обстоятельствам, включая войну 1812 г., доходы от имения сократились, и Александер просил рассмотреть получение им новых земельных пожалований. В ответе Министерства финансов от 18 июля 1824 г. сообщалось, что имений у Элфинстонов в Курляндии не было, а 20 июня 1801 г. вдове капитана 1‐го ранга Самьюэла Элфинстона на 12 лет было дано право владения имением Узеня из расчета, что 700 талеров дохода от этого имения будет поступать в казну, а 700 оставаться на нужды вдовы38. Вероятно, в связи с кончиной Екатерины Александровны в 1804 г. имение с 1807 г. было передано в другие руки.

Получив отказ по земельным требованиям, Александер Фрэнсис с удвоенной силой продолжал добиваться возмещения не полученных дедом денежных сумм: пенсии – 2 тыс. руб. в год за 13 лет; обещанных, но не заплаченных И. Г. Чернышевым по счетам 3121 руб.; призовых командующему эскадрой – 9 тыс. руб.; 3330 руб. за флаг турецкого командующего, а также набежавших по этим суммам процентов, что к 1836 г. и составило астрономическую сумму в 215 тысяч 937 фунтов стерлингов39!

Нужно признать, что в России правительство неоднократно запрашивало Адмиралтейство и Морское министерство по поводу справедливости претензий капитана Александера Элфинстона, но всегда получало ответ, что с его дедом все расчеты были завершены. Окончательный отказ Николая I был сформулирован в письме А. Х. Бенкендорфа на имя британского посла лорда Дарема (через него, как и через адмирала Н. С. Мордвинова, Александер Фрэнсис продолжал «атаковать» российский двор). В сентябре 1836 г. Бенкендорф сообщал, что капитану Элфинстону запрещается впредь обращаться со своими требованиями к российскому монарху, а угрозы – в случае отказа по финансовым претензиям опубликовать составленный дедом «article» и обнародовать то, что он называет «les mauvais procédés de la Russie» («непорядочные, дурные действия России»), – полностью пресекают все возможности дальнейших ходатайств по этому делу40. Завершается письмо Бенкендорфа словами, что публиковать капитан Элфинстон может «все, что пожелает».

Шантаж Элфинстона-внука не удался41, но Александер Фрэнсис исполнил свои угрозы, издав в 1838 г. отредактированную и сокращенную версию сочинения деда. Однако и в этом случае он не добился ожидаемого эффекта.

Между тем архив контр-адмирала Джона Элфинстона был сохранен и в XXI в. стал доступен исследователям именно потому, что в семье Элфинстон бумаги предка о службе в России и его сочинение с выразительным названием «Русская верность, честь и отвага, представленные в правдивом повествовании контр-адмирала Джона Элфинстона, командовавшего эскадрой кораблей Ее императорского величества и капитана флота Его королевского величества, о российской морской экспедиции 1769 и 1770 годов…», кажется, долго продолжали считать ценными бумагами.

Е. Б. Смилянская

ПОВЕСТВОВАНИЕ О ВЗЛЕТЕ И ПАДЕНИИ РОССИЙСКОЙ КАРЬЕРЫ ДЖОНА ЭЛФИНСТОНА

Я не стану занимать время моих читателей, прилагая к сему утомительный морской журнал всего путешествия, за исключением некоторых самых критических минут, которые должны повергнуть в изумление моряков всех наций.

Джон Элфинстон

Нет ничего легче, как опровергнуть этот мемуар <…>, Элфинстон – настоящий безумец, всегда действующий по первому побуждению и без всякой последовательности…

Собственноручная записка Екатерины II графу Н. И. Панину 29 февраля 1773 г.

Интерес к истории Первой Архипелагской экспедиции российского флота (1769–1775), с которой, по сути, началось военное присутствие России в Средиземноморье, не исчезает уже два с половиной столетия. О победах российского флота в Морее, Архипелаге и Леванте современники слагали стихи, сочиняли «драммы», произносили торжественные слова и проповеди, писали мемуары и дневники, значительная часть которых давно опубликована. И хотя все события этой военной акции казались хорошо изученными уже в XIX в.42, архивные изыскания продолжают приносить новые находки, возникают и новые повороты в изучении многократно описанных событий и их действующих лиц43.