Русская весна. Антология поэзии

Оно написано после моей поездки на фестиваль «Киевские лавры». Бывают события, которые стирают грань между нашим миром и миром иным. В эту мою поездку случилось много и благого, и страшного. Я побывала в Киево-Печерской Лавре, в Свято-Введенском монастыре, где находится чудотворная икона Божией Матери «Призри на смирение» – чудесным образом этот образ изобразился на стекле. Я впервые увидела удивительное небесное явление – гало, круговую радугу вокруг солнца. Это случилось 16 мая, в день памяти святого Феодосия Печерского и в день празднования Печерской иконы Божией Матери, после праздничной службы в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры. А с другой стороны – события совсем иного порядка: внутреннее столкновение с униатским духом и духом самостийной церкви так называемого киевского патриархата, какие-то мистические вихри – мы попали в автокатастрофу, когда ехали на поэтические чтения (как раз должно было состояться мое выступление)…

Все это определило, наверное, мое восприятие Киева как города мистического, где так открыто, в непостижимых для «евклидова» разума формах, святыне противостоит нечисть. А тема вторжения нечистой силы в человеческую жизнь разработана у Гоголя, и повесть «Страшная месть» – одна из самых поразительных. Думаю, не случайно Владимир Васильев, известный бард из Харькова, написал песню на эти мои стихи.

Интересно, что авторы некоторых публицистических материалов, посвященных нынешним событиям на Украине, тоже обращаются к «Вию», к «Страшной мести», к гоголевским образам, – вся эта линия сопоставлений возникает не случайно.

Андрей КУЛИКОВ.

Почти все эпиграфы к стихам цикла вами взяты из Апокалипсиса. Но ведь там есть стихотворения, не связанные ни с событиями на Украине, ни с образами Апокалипсиса. Почему так?

Светлана КЕКОВА.

Наша жизнь, как мне представляется, совершается в пространстве Откровения Иоанна Богослова. А в ней, этой жизни, – не только война, не только боль, но и наша обычная повседневная суета, и наша любовь, и наши обиды, и грехи, наши взлеты и падения. Жизнь идет, рождаются дети, но все это уже как бы в ином измерении бытия, внутри Апокалипсиса. В связи с определенными событиями в нас обостряется это чувство. Помните, как все вспомнили про откровение Иоанна Богослова, когда случился Чернобыль? Образ из Откровении (звезда Полынь) вдруг наполнился новым смыслом, потому что чернобыльник – это и есть полынь, и этот зловещий знак заставил очень многих заново перечитать Откровение Иоанна Богослова… Кажется, и сейчас такое время, нам дан знак, чтобы мы строили свою жизнь так, чтобы в каждый момент были готовы предстать перед Лицом Божьим.

«Я там, за Волгою, вдалеке…»

и потекла кровь из точила даже до узд конских…

Откр., 14, 20

Я там, за Волгою, вдалеке,
сквозь солнечный вижу гнёт,
как Ангел с острым серпом в руке
людскую пшеницу жнёт.
Под ярким солнцем горят серпы,
на лезвиях – кровь и пот,
и в чистом поле стоят снопы,
и каждый из них – народ.
И каждый – в лучшей своей поре,
и лечь под серпами рад…
Созрели на Карачун-горе
и смоквы, и виноград.
Срезает Ангел за гроздью гроздь,
лавиной идёт огонь.
Спаситель распят, и новый гвоздь
вбивают в Его ладонь.
Настиг нас, грешников, час такой,
такая пришла пора,
что горе, льющееся рекой,
блестит, как вода Днепра.

«В Киеве уже цветут каштаны…»

…отныне блаженны мертвые, умирающие во Господе…

Откр., 14, 13