Русская весна. Антология поэзии

За ненависть к себе Россия платит щедро.
Кто зверствует над ней, тот сказочно богат.
Кто грязью обольёт, тому – казна и недра.
Такая садомазь, такой маркиз де Сад.

За ненависть к себе Россия ублажает

И приближает так, что жрут её живьём.
За это ей «весной арабской» угрожает
Правозащитник бомб, – за ласковый приём.

За ненависть к себе Россия платит лаской,

Насилуют её на Библии Бабла.
Платя за «Х+й в плену» – над детскою коляской,
Такие ценности Россия огребла!..

В такие зеркала красавица глядится,

Такое про неё снимается кино, —
Россия за него заплатит, чтоб гордиться,
Что ненавистью к ней прославится оно.

Марина АЛЕКСИНСКАЯ.

Кто из женщин в литературе оказал на вас особенное влияние. Цветаева или Ахматова?

Юнна МОРИЦ.

Обе – великие русские поэты. Никто из них не получил Нобелевскую премию. Но когда дают Нобелевскую премию другим поэтам, на Западе непременно пишут: её (его) переводила великая «леди» Ахматова, или её (его) переводила великая «леди» Цветаева, или с обеими были знакомы лично, по переписке. Такой «сертификат качества».

Марина АЛЕКСИНСКАЯ.

В юности Вы освоили Арктику. Сегодня поднимают вопрос о возвращении архипелагу Северная Земля названия Земля Императора Николая II. Ваше отношение? И что за опыт Вы извлекли из знакомства с Арктикой?

Юнна МОРИЦ.

Я не освоила Арктику, я в ней жила полгода, мы плавали на зимовья. Об этом есть в моей книге короткой прозы «Рассказы о чудесном», там и фотография, где я стою в ватнике рядом с ледоколом «Седов» и смотрю в бинокль. Арктика – это чувство человеческой, духовной силы в любых, самых трудных обстоятельствах, и остаётся это чувство на всю жизнь, и оно работает, – очень! Недавно вышла новая книга моей поэзии «Сквозеро», она состоит из четырех книг, одна из них называется «Большое Льдо», она о том, как в чувстве Арктики сверкает русская литература, русский язык, морозоустойчивость российского человечества. Я очень люблю «Морожены песни» Степана Писахова и всю его гениальную книгу северных сказок.

А возвращение географических названий – часто не к добру, в этой области есть свои тайные смыслы, которые способны на ответный удар.

Марина АЛЕКСИНСКАЯ.

Что за кирпич был извлечен из строения нашего государства, что оно рухнуло? Является ли он причиной того, что наше государство то поднимается, то снова обваливается?

Юнна МОРИЦ.

Никакой кирпич не был извлечён, дело не в кирпиче, хотя иные фэйсы «кирпича просят», как говорят в народе, который никогда не простит и не забудет грабительскую «прихватизацию» и сдачу страны во внешнее управление Западу, который по этой причине объявил свою победу над Россией в «холодной войне». Наше государство перестанет обваливаться, как только прекратится «диктатура либералов, тирания либералов», – эти мои стихи довольно знамениты.

Марина АЛЕКСИНСКАЯ.

Одно слово, которым бы Вы могли охарактеризовать советскую эпоху? И эпоху демократии в России?

Юнна МОРИЦ.

Одним словом? Получится враньё.

Советское время – это множество самых разных времён, часто уничтожающих друг друга. Никакой демократии не было, и я не считаю демократию, вообще, замечательной штукой, – демократия приговорила Сократа к цикуте, к самоубийству ядом, а через 2500 лет западная демократия реабилитировала Сократа, но голоса разделились поровну. Американская демократия хватает людей в любой стране, тащит к себе, жестоко пытает и судит за мысли и намерения, сажая в тюрьму лет на 30–100, при этом сама американская демократия с её кровожадными гегемонстрами – нигде и никогда не подсудна. В этом смысле советское время сильно сдерживало агрессию «коллективного Запада» и было тормозом для гегемонстров.

И еще – ответ на вопрос, которого вы не задали: «Как низко я пала?» Есть у меня об этом стихи «Правила приличия»: