Русская весна

Бобби встретил доктор Джон Бертон, мягкий улыбчивый блондин, длинноволосый, похожий на любителя серфинга, почему-то наряженного в дорогой костюм серого шелка. Бертон провел Бобби в роскошный кабинет, отделанный изъеденным червем каштаном и заставленный тропическими растениями. Тоном богатого торговца рассказал "репортеру "Стар-Нет" о деятельности компании. Его голубые глаза сверкали как у фанатика, верующего человека или, скорее, продавца подержанных автомобилей – дорогих, конечно.

– Рано или поздно, мистер Рид, вы это узнаете, поэтому сразу сообщаю вам, что мы официально действуем как похоронное бюро.

– Похоронное бюро? – воскликнул Бобби. – Это место не похоже на морг…

– Конечно, – сказал Бертон, – но по закону Калифорнии мы вынуждены юридически оформлять отсрочку смерти как похороны. Ясно, что дело осложняется. Мы, к сожалению, не имеем права заниматься клиентом, пока не будет официально констатирована его смерть, хотя и не верим, что блумакс является смертью.

– Блумакс?

– Да, полимеризация мозга до того, как мозг умрет. Цель – свести к минимуму вероятность повреждений. Блумакс – это гарантия. Фиксирует мозг, прежде чем структура нарушится.

– То есть вы их убиваете?!

– Спокойно, речь идет о клиентах, находящихся в безнадежном состоянии! – Бертон пожал плечами. – Но закон есть закон, и мы вынуждены считаться с ним, – сказал он грустно. Затем снова просветлел. – А вообще-то на этом долгом пути мы не видим препятствий, которых не сумеем обойти.

– На долгом пути?

– Годы, десятилетия, – проговорил Бертон протяжно. – Мы знаем, как сохранить наших клиентов, но пока не знаем, что понадобится для их оживления. Поэтому мы сохраняем образцы тканей и записи генетической информации, полимеризуем мозг и накапливаем голографические картинки мгновенных состояний памяти. – Его взгляд стал туманным. – Поскольку речь идет о неопределенно долгом хранении биологического материала и банка данных – плюс о финансировании дальнейших исследований, которые могут растянуться на десятилетия, мы вынуждены брать за услуги два миллиона долларов.

– Два миллиона долларов? – воскликнул Бобби. Даже при внешних деревянных деньгах эта сумма превышала возможности всей семьи.

– Конечно, это солидная сумма, – беззаботно произнес Бертон. – Поэтому мы имеем дело с банками и проводим все как операцию заклада. Выбрав вид кредита, вы можете заключить контракт, – всего лишь двадцать процентов первого взноса, остальное в течение двадцати лет, и только шесть процентов за кредит.

Бобби был поражен. Что делать банку, если платежи прекратятся? Завладеть мозгом? Но он решил попридержать язык, вежливо кивнул и принял приглашение посмотреть лабораторию.

Не искушенному в науке Бобби "Бессмертие" показалось солидной и хорошо оснащенной фирмой. Здесь была настоящая операционная; была комната, уставленная компьютерами; хранилище тканей, охлаждаемых жидким азотом. Автономная холодильная установка при аварийном отключении внешнего питания. Были и научные лаборатории, и кабинет с непонятными электронными приборами – видимо, для записи голограмм сознания.

Бертон показал и главное хранилище – пожалуй, только оно напоминало морг. Это была средних размеров герметичная комната, уставленная стеллажами от пола до потолка, с выдвижными стальными ящиками.

– Вам интересно взглянуть на одного из наших клиентов? – спросил Бертон.

– Вы хотите сказать, что вы уже… работаете с людьми?

– Да, мы сделали Тессу Тинкер; это было во всех газетах. Есть еще двадцать три клиента. Заблаговременные контакты с сотней людей. Очень видные люди, но их имена я не имею права раскрыть. Вас, может быть, тоже заинтересует заблаговременный контракт?

– Заблаговременный? – Бобби запнулся. Эта затея казалась ему все более отталкивающей.

– Прямо сейчас мы берем образец ткани и снимаем ваш генетический код. Голограмму вашего сознания на данный момент тоже. Три последующие можно будет записать, когда вам будет удобно. Когда настанет время, ваш мозг полимеризуют – как только это будет юридически возможно, так что сохранится долговременная память. Мы будем хранить все это, пока не настанет время ввести последнюю голограмму в мозг, когда мы вырастим его в клоне.

И как будто все это было недостаточно гнусно, Бертон открыл один из ящиков и предложил Бобби заглянуть внутрь. На пенопластовой подушке, похожий на огромное яйцо, лежал человеческий мозг, обернутый прозрачной пленкой.

– Господи Иисусе… – пробормотал Бобби.

– Смелее, человече, потрогайте его.

Бобби испуганно поднял глаза.

– Чтобы быть в курсе дела, – улыбнулся Бертон.

Бобби робко протянул руку и постучал по мозгу костяшками пальцев. Как по булыжнику.

– Это уже не биологическая ткань, – сказал Бертон. – Его можно ударить, и ничего с ним не сделается. Ему не нужно ни замораживание, ни специальные условия. В таком виде он может храниться веками.

Тем и закончилась экскурсия. Бертон провел Бобби в свой кабинет, снабдил грудой ярких рекламных проспектов и поинтересовался, нет ли вопросов. Бобби, совершенно ошеломленный, мог думать только об одном.