Русская весна

Совместные трапезы никогда не проходили в семье Ридов торжественно. Однако сегодня Роберт Рид был намерен переодеться к обеду.

Сталинисты получили по сусалам – и поделом!

В субботу вечером в парке Горького можно было наблюдать замечательную сцену. Хулиганы из "Памяти" пытались сорвать пикник, устроенный Московским обществом женщин-социалисток. Однако дамы, предвидевшие нападение, дали знать милиции и вооружились по меньшей мере тремя сотнями пирожных с кремом. Под громовой хохот милиционеров дамы закидали погромщиков пирожными.

Кое-кто из милиции тоже захватил с собой кондитерские изделия: им не терпелось угостить сталинистов, давно уже ставших для правоохранительных органов костью в горле. Однако трезвомыслящие стражи порядка не собирались баловать хулиганов сладким кремом. Они заготовили пирожки с начинкой из свиного навоза.

«Сумасшедшая Москва»

Франя Гагарина-Рид еще не решалась назвать себя Франей Гагариной, хотя ее мать носила на службе эту знаменитую фамилию. Рид – типичное американское имя, и во Франции оно должно было стать обузой, но благодаря Джерри Риду можно было носить его с честью, и за это она любила отца. Такого отца не стыдился бы ни один мечтатель, который, подобно Франс, грезил о полетах на Марс и дальше.

Конечно, у него был любимчик – Бобби; это ему отец хотел передать свои стремления, ему он дарил на Рождество и дни рождения дорогие модели космических ракет, а ей доставались дурацкие куклы и наряды – отец полагал, что девочки в них души не чают, – это ему он рассказывал свои истории, его кормил своим шоколадным мороженым.

Но в мире ее детства все-таки была справедливость. Франя, любимица матери, стала ее русским товарищем в добровольном изгнании, маленькой подругой, Соня говорила с ней о служебных делах – о тех, что Франя могла понять, – рассказывала длинные истории о своем детстве в пробуждающейся России, а иногда, намеками, о том, какой она была в юности – полноправным членом легендарной "Красной Угрозы".

Несмотря на пылкое желание отца, Бобби так и не стал юным "космическим фанатом". Плевал он на это дело. И вот, когда Фране исполнилось двенадцать и она достаточно узнала от матери о бюрократических фокусах, позволяющих добиться успеха, – а отец к тому времени стал понимать, что с Бобби у него дело не клеится, – вот тогда она начала задавать ему вопросы о космосе. Умные вопросы. Продуманные и по смыслу и по форме. Вопросы, которые привлекли его внимание и навели на мысль, что он все-таки сможет передать эстафету – если уж не сыну, то хотя бы дочери.

– Как ты думаешь, папа, у тех, на Барнарде, есть ракеты? – однажды спросила она. – Смогут они снарядить к нам экспедицию, когда получат от нас послание?

Отец с любопытством поглядел на нее.

– Ракеты? – переспросил он.

– Кажется, возле звезды Барнарда есть искусственные объекты – и среди них большие, как будто они построили что-то вроде колоний. Может, это значит, что они посылают в космос экспедиции или, по крайней мере, автоматические станции?

Взор у отца стал далеким, отсутствующим, словно он, как говорила мать, вглядывался в иные миры.

– Когда на это получат ответ, нас обоих давным-давно не будет…

– А вдруг нет? Вдруг они ответят на наше послание. Если так, я, может, и доживу. А если они ответят, мы сумеем послать к ним экспедицию?

– Наверное, ты права, – сказал отец. – Похоже, они больше освоили свою солнечную систему, чем мы, а лет через тридцать-сорок – кто знает… Возьмем и снарядим экспедицию…

– Если повезет, мы до этого доживем! Отец рассмеялся.

– Ну, мне-то на такое везение не рассчитывать. А вот ты, Франя…

После этого Франя получила в подарок телескоп, отец стал говорить с ней о космонавтике – мать называла их долгие беседы космическим трепом – словом, теперь у отца и дочери были общие устремления.

– Мы – вроде древних полинезийцев, которые пустились в плавание по неизведанному океану, на утлых каноэ, от острова к острову, – говорил отец. – И когда-нибудь одна из наших лодчонок войдет в гавань галактического града, ушедшего от нас по пути эволюции на миллион лет вперед, такую гавань, что нам и не снилась. И ты, может быть, окажешься там.