Русская война. 1854

— Дмитрий Васильевич, нужно выделить десять матросов и отвезти сотню наших ракет в мастерские Тотлебена. У нас в разговоре родилась идея, как их можно будет улучшить, вот сразу и попробуем воплотить ее в жизнь.

На самом деле это я рассказал о том, что ракетам можно приделать направляющие в виде крыльев, и мы договорились, что попробуем несколько размеров для проверки устойчивости полетов.

— Сразу сотню? Это же пятая часть всех наших запасов! — уточнил Ильинский.

— Много? Нет. Нам же не только сделать и проверить пару штук нужно, но потом и отстрелять новинку уже с нашими солдатами. Сделаем роту ракетчиков, которые на тренировках эту сотню ракет выпустят. Дорого, но зато они точно будут знать, на что способны. И мы будем знать! А заодно получим возможность использовать их как группу прорыва, сводя в один кулак, или как застрельщиков, по которым будут равняться остальные, если понадобится делать массовый залп.

В общем, договорились. Ильинский обеспечит доставку ракет и людей, ну, а я загляну в мастерские ближе к вечеру и уже на месте определюсь, что из предложенного Тотлебеном можно будет пустить в дело.

— Для меня есть задание? — штабс-капитан Григорьев смерил меня долгим взглядом. Кажется, с утра и до этого момента в его глазах я прошел эволюцию не меньше, чем от сухопутной мокрицы до вполне разумного орангутана.

— Конечно.

— Вести пристрелочные стрельбы?

— Для начала разделить пушки, — я нарисовал схему, где тяжелую артиллерию мы скроем на обратной стороне ближайшего холма. — Потом нужно рассортировать выданные нам ядра. Учитывая, что мы будем стрелять по координатам, чем точнее каждый новый выстрел повторит старый, тем больше шансов на попадание у нас появится.

— Я попробую достать весы, — задумался Григорьев. — Только учитывайте, что не вы первый, кому подобное приходит в голову. Дело ведь не только в весе ядер, они и по форме отличаются. Незначительно, но в полете этого достаточно, чтобы они летели не в цель, а только в ее направлении. Поэтому скорость и масса залпа с нынешним поколением пушек всегда будет важнее точности.

Минусы массового производства. Та же беда с пулями, и если с ними уж точно возиться не хочется, то с ядрами можно и постараться.

— И тем не менее мы постараемся разделить ядра на максимально похожие, — я задумался, как это лучше сделать, и картинка сортировочного станка тут же подкинула решение. — Держите!

Я сунул Григорьеву в руки две винтовки: получилось, что он держал их за рукояти, а штыки я упер в землю. Почти рельсы. Теперь оставалось только чуть свести верхние концы, а потом катнуть по ним одно из ядер. Первое прокатилось почти до конца. Второе, оказавшееся чуть меньше, рухнуло вниз на полпути.

— Сделаем похожую конструкцию метров в пять длиной, поставим под ней ящики и прокатим все ядра. В итоге довольно быстро отсортируем все доступные снаряды на пять примерно равных по размеру категорий. А уже внутри них проверим вес и добавим еще по две подгруппы. Итого десять категорий снарядов, зная отличия которых мы сможем мгновенно вносить поправки в прицел.

— Это можно рассчитать, — задумался Григорьев.

— Тогда и займитесь. Разрешаю тратить до десяти процентов наших запасов. И еще в ближайшее время к этой задаче хотел присоединиться капитан-лейтенант Руднев. Думаю, его помощь и опыт вам пригодятся. А армии пригодятся те баллистические таблицы, что у вас получатся.

— А ведь и правда, — вскинулся Григорьев, который было напрягся, когда узнал, что ему придется делить свои пушки с моряком. — Ваши рельсы можно будет сделать в любом полку, весы тоже. В итоге те же самые десять типов ядер и таблицы с поправками к ним смогут использовать на любой батарее в городе.

— Да хоть в другом конце империи. Главное, чтобы сработало! — я крепко пожал артиллеристу руку. — Рассчитываю на вас.

— Я не подведу, ваше благородие, — Григорьев вытянулся, его глаза блестели от предвкушения интересной задачи, и я со спокойной душой оставил его заниматься пушками.

Теперь оставалось поставить задачи пехоте и можно будет заняться шаром. А то ведь уже почти четверть отпущенного Корниловым срока прошла, но у меня даже конь не валялся. К слову, насчет коня — с ним путешествовать по городу было бы гораздо удобнее, чем на своих двоих. Быстрее точно. Вот только насколько хорошо у меня с лошадьми и хватит ли для этого одной мышечной памяти?

Размышляя об этом, я окликнул отошедших было ефрейторов и приказал позвать ту часть владимирцев, которая сегодня должна была по графику заниматься тренировками. Кстати, а это нормально, что в моей части отряда из офицерских чинов нет никого кроме меня? Впрочем, меня это не смущает, солдат тоже. Так что пусть будет, а там люди, уверен, к нам еще потянутся. И те же Уваров с Осиповым — это только первые ласточки.

— Что мы будем тренировать, ваше благородие? — Игнатьев хмурил брови.

Понятно, значит, несмотря на некоторые успехи, ничего хорошего от нововведений мои солдаты не ждут. Что ж, придется подтвердить их опасения.