Русская война. 1854

— Они нужны не пушкам, а снарядам, — довольно ответил я. — Железа у нас нет для нормальной железной дороги, но, чтобы катать тачки с ядрами, хватит и деревянной. Вот сегодня и будем ее укладывать!

Глава 21

Считаю дни. Я в Севастополе уже больше недели, Меншиков до сих пор стоит вместе с армией у Бахчисарая. Правда, насколько я помню, скоро начнутся дожди, и он вернется в город. Точную дату не скажу, но последовательность, какую это появление запустит — легко.

Сначала будет письмо Николая Первого, призывающего своего командующего действовать активнее. Что характерно, до Меншикова оно дойдет только через две недели, англичане с французами же благодаря своим агентам в Санкт-Петербурге узнают об этом приказе раньше и решат форсировать первую бомбардировку. Совместный натиск с моря и суши город переживет и докажет всем, кто сомневался, что нахрапом его не взять. Именно после этого в Севастополь потянутся высокие гости, подкрепления и… Будет отдан приказ об атаке Балаклавы — первая наступательная операция российской императорской армии в Крыму на этой войне.

В общем, пока его высокопревосходительство не вернулся, время у меня еще точно было.

Вчера вечером мы начали прокладывать три ветки деревянной дороги для доставки снарядов к нашей батарее. По плану по двум линиям пойдет подвоз ядер, по одной будут возвращаться пустые тачки. Камней для насыпи в нужном количестве не было, так что обошлись просто выравниванием дна для окопов снабжения. На это дно уложили короткие балки в качестве шпал, а по ним пустили длинные — почти как настоящие рельсы.

Пришлось помучиться, но в итоге придумали, и как крепить их, и как сглаживать стыки. А вот с дульным тормозом, который я тоже решил сегодня попробовать, вышло не очень. Один выстрел, и затянутую на конце ствола конструкцию просто сорвало. Придется Дмитрию Александровичу еще поколдовать с креплением — сделаем хотя бы одно, проведем тесты. И когда выберем самый лучший вариант, можно будет его и окончательно к стволам прибить. В смысле приварить, но в этом времени это одно и то же.

В общем, утром моряки остались дальше собирать железную дорогу. Я же заглянул к кузнецу, чтобы подкинуть новую работу, а потом вместе с четырьмя пилотами и двумя техниками отправляюсь на пятый бастион. Раз уж Корнилов разрешил взять над ним шефство, я не собирался терять время зря.

По большому счету, мы этот бастион видели уже не раз, так как и сами относились к раскинувшемуся вокруг него узлу обороны. Так, крупная позиция артиллерии, которую мы прикрывали — это редут Шварца, а дальше, ближе к морю, находился и сам пятый бастион, расположенный в здании казармы на границе между парком и кладбищем. Как на корабле, на нем рассредоточили пушки частично внутри башни, частично на верхнем ярусе.

Дальше располагался Ростиславский редут, плавно переходящий в шестой и седьмой бастионы. Восьмой и десятый стояли уже на берегу моря, прикрывая город от вражеских кораблей. Собственно, вот и все укрепления с нашей стороны Южной бухты. С другой стороны стояли бастионы с первого по третий номер и прямо между ними, как основа обороны, укрепления Малахова кургана. Надеюсь, уже скоро мне дадут наладить связь еще и там.

Но пока займемся нашей стороной.

— Получается, что система работает в треугольнике. «Карп», батарея и отряд прикрытия, выдвинутый чуть вперед, — задумчиво повторил за мной лейтенант Шмидт[32]. — Что ж, звучит разумно. И как часто ваш летательный шар сможет подниматься?

— Всегда, — мой ответ очень удивил командира батареи.

— Это возможно?

— С одним «Карпом» нет, — пояснил я. — Но у вас их будет три. Один летает, один готовится к полету, третий запасной. Потом количество запасных постараюсь сделать больше. Пилотов тоже пока будет двое в смену, но курсы обучения работают, желающие есть, так что в ближайшие дни ждите пополнения, и у вас будут глаза в небе двадцать четыре на семь. А пока… Каждый из них готов работать столько, сколько потребуется.

Примерно в таком же ключе прошли разговоры и на самом пятом бастионе, а потом, когда я уже собирался возвращаться на наши позиции, меня нашел встревоженный Лесовский.

— Мичмана Кононенко подстрелили! — выпалил он и замер, словно ожидая моей реакции.

— Он жив? — это был первый вопрос, что пришел мне в голову, стоило вспомнить румяного толстощекого парня, которого я всего несколько часов назад оставил вторым пилотом на нашем участке. Он не из моего отряда, но все равно уже мой человек.

— Да, выстрел попал только в его шар, но вы разрешили на основной позиции летать без каната, и он… — Лесовский как будто не знал, как именно сказать, что случилось.