Русская война 1854. Книга пятая

Из плюсов: в таком положении если и тряхнет, то не очень сильно. Из минусов: я видел только край дырки от шасси, и ориентироваться, сколько там до воды, было непросто. Это еще ладно, Ростовцеву из рубки уже скоро совсем ничего видно не будет.

— Еще! Еще! — кричал я, пытаясь не пропустить момент.

Волны коварны: кажется, до них еще далеко, а потом цепляешь их носом, и если не успел заранее выровнять самолет — без шансов.

— Ракеты догорели, все сбросил, — на мгновение рядом со мной показалась голова Максима.

— Теперь залезь куда-нибудь и держись! Изо всех сил! — предупредил я.

И снова следить за волнами. Как же быстро, кажется, мы летим…

— Выравнивай! — крикнул я и тоже изо всех сил вцепился в одну из несущих стоек.

— Так точно! — успел проорать Ростовцев, и через мгновение брюхо самолета врезалось в воды озера.

Что-то захрустело и застонало — надеюсь, не я.

Треск, брызги, затекающая в корпус вода… Я медленно приходил в себя после удара, и все звуки доходили как через вату. Впрочем, я все равно чувствовал, как мы мчимся по поверхности озера. «Несушка» выдержала, не развалилась, более того, Ростовцев даже умудрился опустить задравшийся было нос. Волны пытались завалить нас налево, но при нашей скорости это почти не ощущалось.

— Как на взлетную полосу! Ничуть не сложнее! — с места пилота донесся крик Ростовцева.

— Все тело в синяках, — рядом пожаловался Максим. — Надо было слушать деда и идти пахать землю. Целее был бы!

Я не выдержал и расхохотался. Истерика… Мы не должны были выжить, а выжили! И более того, все целы! Меня немного потряхивало: адреналин начал отступать, и рана в плече дала о себе знать, поглотив сознание болью и усталостью. Остальное я помнил уже урывками. Как меня достали из самолета, как Ростовцев и Максим вместе дотащили меня до берега и обработали рану. Молодцы, догадались захватить из самолета аптечку.

— Обоим зачет по летной подготовке, — пошутил я, но мои спасители радостно заулыбались.

— Нас уже заметили, — принялся тараторить Ростовцев, увидев, что я на время пришел в себя. — «Киты» рядом. Скоро поднимем вас, и уже кто-то поопытнее вас заштопает. Как новенький будете.

— Жалко, что Зубатов ушел, — немного невпопад ответил я. — Тогда бы вообще все идеально было, а так… Какие еще козни он сможет нам устроить?

— Не сможет он ничего, — неожиданно зло возразил Максим. — Николай Яковлевич его размазал, когда мы вылетели из «Кита».

— Что? — спросил я и одновременно вспомнил первый толчок после запуска двигателей. Я тогда ничего не разглядел, а вот оно как, оказывается.

— Прошу прощения, — повинился Ростовцев. — Надо было сразу улетать, но не удержался, заложил виток, а предатель с парашютов прямо перед носом оказался… В общем, он теперь подлости сможет совершить, только если его кто от нашей «Несушки» отмоет и соберет.

Грубая шутка, но я все равно рассмеялся. И сразу же потерял сознание — слишком больно еще оказалось радоваться.

* * *

Очнулся я на следующий день. Наша воздушная армада продолжала наматывать километры над Россией, а я медленно приходил в себя. Как ни странно, больше напрягала не рана, а тягучая пустота, появившаяся в груди. Словно смерть Зубатова каким-то образом украла у меня возможность отомстить за свои потери. Глупость же? Глупость. А ничего поделать не получалось.

Немного отвлекся, когда мы долетели до Стального. Здесь все наши оказались заняты бункеровкой угля, ну а меня ждали новости от Обухова. Как оказалось, у него получилось запустить линию малых моторов: пока тестовую, всего на тридцать штук в день, но, как показала практика, медленный старт новых технологий — это даже удобно.

— Люди сначала не понимали, зачем нужны такие слабые двигатели, — рассказывал Павел Матвеевич, который за время с нашей прошлой встречи как будто стал живее и энергичнее. — Но мы не стали сидеть, запустили небольшое производство по их доработке. Машины для работы с землей, перевозки груза, людей. Металла у нас достаточно, раму отлить не сложно. Жесткие они, конечно, получаются, но люди распробовали. Уже появились несколько кузнецов, которые их дорабатывают, и заказы у них даже из Ростова есть.

— Как закончите, подойдите к Достоевскому, скажете, от меня, он вам передаст документацию по металлу для рессор и пружинной подвески, — я на мгновение прикрыл глаза.

— Обязательно подойду, — Обухов довольно закивал, отводя взгляд от моей раны. Было видно, что ему интересно, но спрашивать не стал. Да и рядом Севастополь, к повязкам и крови тут привыкли.

— Кстати, Григорий Дмитриевич… — Обухов вспомнил еще кое-что важное. — У нас тут товарищество купцов образовалось. Как увидели, что готовые вещи людям нравятся больше отдельных элементов, так сразу и захотели их тут производить. Мы им только моторы и сталь, а дальше они сами. Обещают все, что выходит сейчас, выкупать, а если дело пойдет, то и еще больше.

— Хорошее дело, — согласился я, но для незнакомых купцов ничего предлагать не стал. Пусть сначала покажут себя, а там посмотрим.