Русская война 1854. Книга вторая

— Значит, поэтому он злится, — понял я. — Знает, что вы привезли приказ царя идти вперед, но всей душой не хочет этого?

Михаил кивнул. А я опять задумался, как опять же именно эта нерешительность и половинчатость привели к будущим поражениям Крымской войны… Мы еще долго разговаривали. Анна рассказывала про инициативу воспитанных Лазаревым капитанов и адмиралов. Про первое сражение пароходов, когда наши моряки, которым просто не рассказали, что «англичан на море не победить», спокойно и на равных выдержали несколько часов перестроений и обстрелов.

Я слушал эти истории вместе с Михаилом и, кажется, с каждой из них все лучше понимал, какой же флот мы сейчас теряем. Такие люди ведь на самом деле могли пойти в бой против технически более сильного противника и не просто геройски помереть, а победить… Потом великий князь глянул на часы и предложил мне сходить домой, чтобы подготовиться к наградному построению, но я вместо этого по пути развернулся и отправился к Меншикову.

Пусть тот хоть сколько угодно злится. Если я сейчас его правильно понимаю, то великому князю придется меня выслушать. Вот только у Волохова Меншикова не было, как оказалось, он решил не стесняться гостей и временно перебраться на «Громоносец». Что ж, я мог заглянуть и туда. Жалко, только времени мало… Тут я заметил мелькнувшую в небе тень «Ласточки». Уваров! Я узнал Лешку по резким, рубленным после морских полетов маневрам.

А у земли как раз ровный, разогнавшийся между домов ветер…

— Подхвати меня! — заорал я без особой надежды. Показал на себя, потом вперед и так несколько раз.

К радости и удивлению, мичман умудрился и разглядеть мои сигналы, и понять. Через минуту я уже помогал ему сдерживать приземлившуюся «Ласточку», а через две, запалив один из ускорителей, мы уже вместе оторвались от земли.

— Куда летим, ваше благородие? — Лешка был страшно горд, что помогает мне. А еще тем, что мы вместе делаем что-то новое.

— На «Громоносец», нужно будет высадить меня на палубу, — попросил я, и молодой мичман без лишних вопросов кивнул.

Мы тем временем набрали высоту прямо над зданием госпиталя, потом сделали разворот над Большой бухтой и уже привычно против ветра на ускорителе сели на нос пароходофрегата. Вышло шумно. Во-первых, нас никто не ждал, а во-вторых, мы снесли груду пустых бочек, зачем-то выставленных на палубе.

— Можете возвращаться к патрулированию, пилот, — я отпустил Лешку под удивленными взглядами собирающейся вокруг команды.

А вот, наконец, и Меншиков показался. Не смог он пропустить такое представление.

— Капитан, объяснитесь! — меня пронзили взглядом серых, немного водянистых глаз.

— Прошу личного разговора, — выпалил я, вытянувшись во фрунт и задрав голову. Внимание-то я привлек, и теперь князь точно меня выслушает, но делать это лучше без посторонних ушей.

Главное, чтобы нам никто не помешал… Пауза затянулась, и я уже начал было нервничать, не переоценил ли себя. Но тут Меншиков махнул рукой, предлагая пройти к себе в каюту. Я выдохнул, только сейчас осознав, что рубашка под мундиром стала полностью мокрой. Ничего, это даже хорошо. Будет охлаждать, чтобы не наболтал ничего лишнего.

— Итак, капитан, я вас слушаю, — оказавшись в каюте, Меншиков отвернулся от меня. Это, еще и обращение на «вы» и по званию — мне достался самый холодный прием из возможных.

— Я общался с великим князем Михаилом Николаевичем, он рассказал мне про Лазарева. Вашу дружбу, ваше желание сохранить флот и воспитанных им людей, — возможно, стоило начать не так резко, но теперь хотя бы Меншиков повернулся.

— Мы не были друзьями, просто я ценил то, что он делал для страны. А он ценил мою поддержку.

— Мы тоже не друзья, — я посмотрел прямо на князя, и наши взгляды столкнулись. — Но я вас уважаю. Ваше желание думать о будущем, ваши попытки не тратить жизни солдат просто так. Уважаю и поэтому скажу прямо. То, что вы творите, как раз и убивает созданное Лазаревым. Да, самого адмирала больше нет. И ни Корнилов, ни Нахимов, ни кто еще не смогут по-настоящему его заменить. Точно не смогут, если не дать им воли! Михаил Петрович вот верил в своих воспитанников, и вы поверили, когда отпустили Нахимова на поиски турецкого флота, что привели его в Синоп. Поверили, когда отошли в сторону, позволили морякам самим защитить Севастополь… Они до сих пор не понимают, почему вы потопили корабли на траверзе Большой бухты, и если узнают, то никогда не простят. Но еще не поздно это исправить. Станьте снова тем, кем вы были пять лет назад. Сдерживайте слишком резкие свойственные юности порывы, но не сажайте на поводок!

Я замолчал, тяжело дыша и только сейчас осознав, что наговорил точно больше, чем собирался. И никакая мокрая рубашка меня не остановила — так и полагайся на народные средства.

— Знаете, Григорий Дмитриевич… — начал Меншиков, и он неожиданно не выглядел злым. — А вы мне сейчас напомнили Лазарева. Он, конечно, был старше вас, но, когда разговор касался дела, так же загорался. Возможно…