Русская война: Баснословия о первых князьях

Только счёт по рулевым вёслам (обычно 2 носовых и 2 кормовых, т. е. 4 совокупно; на больших кораблях 6 или 8) приводит к обозримым размерам дани. Полагая наиболее удобный для военных операций на Черноморье корабль типа запорожской чайки на 4 рулевых уключины, получим и размер дани

0.16*4*12*2000=15360 кг…

Это уже возможно, но… тоже невероятно, если учесть, что мир Новгорода покупался всего за 300 гривен, т. е. за 48 кг. серебра в год – здесь дань за 3200лет?!..

Вам не кажется, что Олеговы 2000 как-то уж очень кратны Аскольдовым (? – ставим вопросительный знак, кроме ПВЛ никто не сообщает имена вождей русского набега 860 года) 200 кораблям?…

Раскроем небольшую недомолвку – в настоящее время специалисты – историки полностью отвергают наличие русского похода 907 года: нет никаких известий об атаке русского флота на Константинополь в 907 году, как и о проходе русских конных дружин через Болгарию, в ту пору не славянское, а МОЩНОЕ ЕВРАЗИЙСКОЕ государство гуннов – кутригуров и южных славян Самуила Великого, христианского потомка ханов Кубрата, Омортага, Крума, Тервеля; с 904 года развернувшее неумолимое наступление на Царьград. Увы, без флота, которого НИКТО, КРОМЕ ВИЗАНТИИ И «РУСИ», НА ПОНТЕ ЭВКСИНСКОМ/«РУССКОМ МОРЕ» НЕ ИМЕЛ… Это заранее предрекало неважный итоговый результат.

Итак, если идентифицировать описание 907 года с его поразительно реалистичными деталями техники и тактики РУССКИХ НАБЕГОВЫХ МОРСКИХ ОПЕРАЦИЙ последующих эпох 860-м годом, то мы получаем важные подробности того давнего события, в частности, размеры дани, полученные за снятия осады Константинополя – около полутора тонн серебра; и кроме того убеждаемся, что под рукой у летописца были и иные, не византийские, источники; и может быть его вставка имён Аскольда и Дира в известия о событиях 860-го года достаточно объективна.

Посмотрим, что ещё можно извлечь из баснословной части статьи о «походе—907». Датирующий характер имеет оговорка летописца о дани «для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу» – множественные «великие князья» появились на Руси значительно после окончательного утверждения раздела Древнерусского Великодержавия на наследственные равноправные уделы 5 внуков Ярослава Мудрого на Любечком съезде 1097 года, положившего правило «Кождо держить очьчину свою». Арабские источники 9 века указывают о наличии у восточных славян только трёх важных центров государственной власти: Киева, Чернигова и Переяславля-Южного – всё остальное очевидная приписка позднейшего времени. Очень выразительно отсутствие в списке Новгорода, принимающее характер прямой эскапады в эпизоде с парусами «И сказал Олег, сшейте для руси паруса из паволок (шёлковые) а славянам копринные (крапивные) – и было так… И подняла русь паруса их паволок, а славяне копринные и разодрал их ветер: и сказали славяне: возьмём свои толстины, не даны славянам паруса из паволок». «Норманисты» покроя Европейского Университета СПб вычитали здесь противопоставление «норманнской руси» восточному славянству, старательно затыкая уши на этническую группу «ильменских СЛОВЕН», которые и подразумеваются в походе Олега, если с больной головы не вообразить, что он поднял на Царьград весь Славянский Мир – впрочем, и это ближе к дословному филологическому, не историческому, «смыслу прямо по тексту», нежели упование, что «славянами» здесь названы все не «варяги – русь». Простое представление, что в данном случае налицо традиционное давнее противопоставление «славян – новгородцев» «киянам – полянам – руси» сверх их толерантности и вразумления.

Впрочем, само исключение Новгорода из списка, т. е. из состава престолов «великих князей», как и резкая эскапада «не шелка вам, а толстины» позволяет ещё более уточнить время вставки – вскоре после изгнания князя Всеволода Мстиславича в 1136 году, открывшего начало становления особой республиканской форме государственности Господину Великому Новгороду.

И некое уточнение: по отсутствию факта похода—907 откуда взялась столь образная его деталь: «Щит на воротах Царьграда», настолько необычная, что последующие хронисты, пытаются расширить её значение, уже не взятие города, а «защита города»? Этот совершенный вздор, живописное дополнение отечественной палитры европейской практикой Крестовых походов: ворвавшиеся в 1099 году в Иерусалим бандиты – рыцари вешали щиты на дверях приглянувшихся домов, которые уже громили и насиловали индивидуально…