Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

Налицо приманка, но где то затаенное жало, которое вылетит и пронзит вцепившегося в нее зверя? Это должны быть какие-то крупные весомые силы, не охваченные нападением на левый фланг – значит правый фланг, 1я армия? Именно там они и присутствуют, избыточные для тактического насыщения сильного оборонительного рубежа сверх полагаемых для таковых 8-10 тысяч на 1 км. фронта по меркам конца 18-начала 19 века. И как их распланировать к использованию, атакой через Колочу, на ослабленную переливом войск в состав ударной группировки на правом берегу, левобережную группировку противника – или разовым поворотом на правобережную, изолированно одинокую, особенно если увязнет, погрузится в центр русской позиции на участке Багратиона, более слабом чем его фланги, будет естественно надламываться около центрального узла, да еще подрубаемая там русскими атаками вверх по долине Колочи, и т. д.

При средне-разумном подходе неодолимость правого фланга и уязвимость левого прямо требовали противоположного соотношения сил между Багратионом и Барклаем-де-Толли, не 13 к 15, а 15 к 13, если не больше, по тактической плотности – если Кутузов совершает обратное, если он прямо– таки демонстрирует неприступность своего фронта в этом пункте и нисколько не пытается выиграть войск для других мест за это его качество, значит здесь заложен опережающий замысел. Полагая и объявив сражение оборонительным и вовлекая врага к «очевидно» слабейшему участку своей позиции он должен был около него, или в равноудаленности его с другими пунктами держать свой общий резерв, которым парировать определившееся угрозы или развивать успех – вопреки этому он подводит избыточную массу к правому флангу, держит в предельной готовности действия…

– Какого? Пока сохраняется необходимая тактическая плотность, все атаки врага через Колочу будут и так отражены, а излишние сверх того войска ненужны, бесполезны, даже в чем-то вредны!

– Вот если самому вдруг устремиться через нее, в самом неподходящем, и потому неожиданном месте, когда бой разгорится и противник увязнет по всей линии, повиснет на южном завершении дуги, а здесь станет наиболее слаб, ибо не в силах одолеть береговых круч, не будет и держать крупных сил, так, означение, да и то растащит по более важным пунктам…

…Прекращая это гадание на кофейной гуще, отметим, Кутузов реальным расположением войск, их составом, назначением приличных к тому начальников руководствовался вроде бы и этим – но действовал странно попеременно, и так, и как будто об этой созданной и сохраняемой им перспективе не подозревая и настолько убедительно, что Платов до конца дней своих был уверен, что он только по забывчивости главнокомандующего простоял весь день у Колочи, там как-то нашёл броды, и потому состоялся его рейд с Уваровым…

Но тогда то, что все полагают за общий главный резерв – Гвардия Лаврова, Гренадеры Тучкова, Кирасиры Голицына – не резерв уже, а маскирующиеся под него частные поддержки, а сам стратегический резерв, громадный, полновесный, вот он, вся 1-я армия, при том, что он совершенно не виден в своей очевидной обозримости и включенности во внешнее поле боя, на глаза неприятеля, который тем не менее его атаковать не будет, и Кутузов это знает? Михаил Илларионович – помилуй бог, совсем заморочили!

Отдавая распоряжения на управление войсками, Кутузов не мог не учитывать особенностей позиции, существенного различия условий на правом и левом фланге, отсутствие на последнем ярко выраженного природного рубежа, большое разноообразие тактических условий от Батареи Раевского на югозапад, требовавшие в разных пунктах разного к себе применения и особого руководства – поэтому предоставляет большие права военачальникам, действует через Барклая, Багратиона и Тучкова 1-го, что оказалось лучшим решением – уже в ходе боя многократные местные успехи французской стороны пресекались энергичными действиями низовых начальников, полезная инициатива которых была развязана, поэтому могущих организовать своевременные ответные действия в пределах собственных ограниченных сил. Это более соответствовало как оборонительному способу действий, выбранному русской стороной, так и общему неопределенному характеру диспозиций противников, которые не оглашали крупных задач и целей, связывая развития событий с достигнутыми результатами и благоусмотрением Главнокомандующих, поэтому не имея представления об общей перспективе, французы ворвавшись на ту или иную позицию, в отличие от русских, как правило начинали утрачивать темп, «галопировать на месте», в ожидании распоряжений вышестоящего командования, которые в конечном счете замыкались на самом Наполеоне, бывшем в иные моменты сражения крайне утомленным.