Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

И наконец, до последней минуты своей жизни ни на миг не ослаблял своей власти над армией: «народный полководец» по определению Л.Н.Толстого, он приобрел такую «народность», такое влияние на Общество и Войско, что ему должно было только уступать или повиноваться, в том числе и Александру – в начале 1813 года Фридрих-Вильгельм III передал под его личное командование Прусскую армию, превращая его уже в Верховного Главнокомандующего, даже в отличие и над российским императором… Странно граф, а вы оказывается близорук – такое не заметить!

Наполеон перешел границу без… – так и хочется сказать, штанов —… армии: от корпуса Нея остались 2 человека, маршал Ней и генерал Жерар; от корпуса маршала Даву один Даву, без маршальского жезла, захваченного казаками.

Русская компания вместо полагавшихся Наполеоном Бонапартом 3-х лет была закончена Михаилом Кутузовым за 4 месяца…

Через несколько месяцев он умрет, любимец Екатерины II и Павла I, светлейшего князя Потемкина-Таврического, и фельдмаршала Н.Репнина; выделяемый и ценимый, но не сердечно близкий с генералиссимусом А.В.Суворовым; восхищавший мадам де Сталь и вызывавший переполох в любвеобильных сердцах виленских полек; отстраненно-любезный с императором Александром I и бесчувственно-щедро награждаемый им. Он умел завоевывать приязнь самых разных людей, от Фридриха Великого до рейс-эффенди Рашида-Мустафы, от двоемысленного Ермолова до простодушного виршеплета Каретникова, был почти приглашаем в открытые двери дворца: после убийства Павла 1 назначен Санкт-Петербургским градоначальником над и против Заговорщиков – и почему-то не пожелал пойти навстречу авансам как и ниже его рыцарь-конногвардеец Саблуков. Какой-то оттенок иного всегда присутствовал на отношениях фельдмаршала и императора, может быть пролёгшая тень Павла, впервые огласившего его «великим полководцем моего царствования», и с которым он последним разговаривал за два часа до гибели императора, единственный свидетель последних часов жизни и Екатерины 2 и её сына…

Сохранилось глухое предание, что ночью у постели умиравшего Кутузова Александр 1, приказав всем удалиться, просил у него в чём-то прощения. Слуга Крупенников, готовивший за ширмой ледяные повязки, услышал явственный ответ фельдмаршала

– Я вас прощаю, и перед богом за вас просить буду – простит ли он…

Век 18-й отошёл…

Любопытно, что последних его эпигонов добивали скопом и «палачи», и «жертвы» 1825 года. Ермолова одинаково подозревали и Николай 1 и декабрист Цебриков, Сабанеев был ненавидим и «первым декабристом» В.Ф.Раевским и великим князем Михаилом Павловичем; не срази пуля Каховского графа Милорадовича был бы отставлен в тот же день Николаем 1 – неповторимая живость, цельность, образность этих людей почему-то одинаково раздражала и коснеющую бюрократию и кучкующееся умничанье.

Я рожден для службы царской!
С вами век мой золотой
Сабля, конь, да ус гусарский,
С ними ты, товарищ мой!
За тебя на чёрта рад
Наша матушка Россия!
Пусть французишки гнилые
Препожалуют назад!

Глава 8. След Змея на скале…

*Итак, это непонимание, эта придонная волна, внешне малозаметная глазу, но тревожащая чувство равновесия, это подсознательно-настороженное ощущение неустойчивости видимого в отношении происходящего возникло и далее не прекращается с появлением и до смерти этого лица, Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Всмотримся в него повнимательнее.

Все изображения, аллегорические, героические, «Кутузов принимает экзамен у кадетов шляхетского, корпуса», «Кутузов на смотре добровольцев Санкт-Петербургского ополчения», «Кутузов встречается с армией у Царева– Займища», «Кутузов на Бородинском поле», перечисляю без авторов, только то, что стоит перед глазами, силятся и не могут преодолеть нестатуарности, неэстетичности, а наоборот, доносят рыхлость и бесформенность всего облика великого старика, сам этот эпитет выглядит так же внешнеприставленным к нему, как и его военная атрибутика: бескозырка, регалии, подзорная труба; он настолько не батальный, а бытовой, что в любом его изображении можно заменить эту подзорную трубу (о фельдмаршальском жезле уже не говорю – он ему онтологически противопоказан) на жареную куриную ножку, а в указующие персты вложить вилочку с грибочком, и ей же, это не покажется карикатурой «Кутузов салютует куриной ножкой почетному караулу у Царёва-Займища», «Кутузов через стопочку анисовой рассматривает французские войска у Шевардино», «Кутузов вилочкой с грибочком указывает направление рейда Платову и Уварову»– и это естественно, а не кощунственно, это от натуры, а не от непонимания или хамства.

Кутузов, выбросивший ногу на барабан, вперившийся сумрачным взглядом в даль заоблачную (скучноватое занятие – если вас не мучает гастрит) неестественен – Кутузов, довольно потирающий пухлые руки: