Русская война: Утерянные и Потаённые

…Почему-то тревога Белого Мандарина все более успокаивала Всеволода Федоровича.

Но учебные плавания, со стрельбой, ночными пробегами – отрядами, дивизиями, и дважды эскадрой, до Готланда и Борнхольма – проводятся неукоснительно.

Только в конце ноября после установки дальномеров во всех башнях главного калибра броненосцев и крейсеров, дополнительных к тем, что имелись в боевых рубках; покраски всех кораблей в защитный тускло-серый цвет; по принятию неприкосновенного запаса кокса и нефти для скрытных и форсированных пробегов; проверки боезапаса – рвался как Саврас без узды! – вышли в штормовую сумрачную Балтику… Как-то странно вышли, не весело, а буднично и спокойно ровно набиравшей ход Силы…

Большие и маленькие PS

P. S.

Любопытно, к какому кораблю должны были обратиться русские в канун-преддверие 1904 года, когда дипломатические сводки начали свидетельствовать о крайне опасной обстановке на Дальнем Востоке; об оформившемся конфликте, вполне определенном с 1897 года (занятие Люйды). В этих условиях становился насущно необходимым единый тип броненосца, запускаемого не «вообще», а на прямо надвигающуюся войну, т. е. не в озарениях будущего, а из того наличного запаса, что освоило мировое кораблестроение; и облик которого вырисовывается уже довольно отчетливо.

Это должен быть броненосец водоизмещением 13 500—14 000 тонн казематного типа, как более выносливый к дальним океанским переходам; с запасом угля 1800–2000 т обеспечивающим действия как в районе Корейских проливов, так и плавание в обход Японии и Сахалина; с машиной мощностью 16–17 тыс. л. с. обеспечивающей скорость не менее 18,1 узла в полном весе; с 4 305-мм 41, 5-калиберными орудиями, но с повышенным до 20–25° углом возвышения для действий по берегу, становящимися стратегически важными у пунктов высадки войск противника в Корее; с 16 152-мм 45-калиберными пушками, как на 8 и 9 черноморских броненосцах; с 16 57-мм автоматическими пушками – последние против минных катеров и засветки целей зажигательными снарядами в ночных боях.

Ориентируясь на условия погоды в Северо-восточных районах Тихого Океана, следовало исходить из преимущественной вероятности боя на средних дистанциях, в обеспечении чего перенести на корабль французскую систему бронирования корпуса 2 сплошными поясами, главным и верхним, доведя ширину первого до 244 см как на «Потемкине», но с продлением до оконечностей хотя бы 76 мм броней, при толщине плит между башен 229 мм. Верхний пояс не менее чем 229 см высоты и толщиной от 152 мм у миделя и до 76 мм в оконечностях замкнуть на штевнях.

Казематные покрытия 6 дюймовых орудий, учитывая, что наибольшее число выстрелов с японской стороны дают 152 и 203 мм установки, против которых 127 мм плиты уже не вполне надежны, следовало бы иметь 152 мм толщины.

Война подтвердила обоснованность конструкторских расчетов на противоснарядную стойкость крупповской брони и броневые плиты более чем 254 мм в ближайшем будущем являлись избыточны, т. е. такой же толщиной можно было ограничить бронирование командирских рубок и башен главного калибра, за исключением недопустимо слабых крыш – их надо было довести до общепринятых 102 мм в основных флотах мира. Открытые броневые палубы даже 51 мм толщины посредственно-удовлетворительно выдерживали японские снаряды, их следовало бы подтянуть к 76–84 мм, принятых в большинстве кораблестроительных школ.

В 1899 году во всеподданнейшем докладе МТК совокупность этих требований признал обоснованной – благое пожелание надо было только исполнить…

В общем, это должен был стать получивший французскую систему бронирования корпуса отечественный «казематник», если желаете более широкого взгляда, некий гибрид «американца»-«Ретвизана» и «доморощенного»-«Потемкина» с «французом»-«Цесаревичем», при том, что «Потемкинского» в нем должно было явиться больше – русский броненосец инженера Шотта выглядел предпочтительней «американца», как по многим объективным тактико-техническим показателям, так и по остроумию решений, сберегших много усилий и отвративших потери, что неоднократно приводилось в пример филадельфийским проектировщикам: русский корабль был заложен на 2 года ранее (но построен на 2 года позднее).

Интересно, что восходя к прототипу, мы опять видим там злосчастных «Ослябю» и «Пересвета», которые облекшись в «панцирную оболочку» и «большие пушки» возродились в новом качестве. Очень привлекательной в теоретическом чертеже «Пересвета» с этой точки зрения представляется большая свобода размещения основных конструкций корпуса: исключая разве что погреба кормовой башни, они нигде не пересекаются, не громоздятся, не вминаются друг в друга, но логично, покойно вписаны и несут большой модернизационный запас, в частности, по размещению более мощных машин в 16–17 тыс. л. с. вместо наличных 13800, (на которых он и то давал 18, 6 узлов скорости!).