Русская война

Важнейшим элементом сетевых стратегий является включение локальных сетей в более широкие и глобальные. Сам факт подключения экономических, энергетических, информационных, научных ресурсов страны к глобальным сетям автоматически дает преимущество тем, кто контролирует код, протокол и алгоритм функционирования этих сетей.

Глобализация в таких случаях подается как «объективный», «позитивный», «прогрессивный», «неизбежный» процесс, ведущий к «развитию» и «модернизации». На самом деле в большинстве случаев это действительно так лишь отчасти. Подключение к глобальной сети может дать определенные преимущества. Но вместе с ними резко возрастает риск установления внешнего управления, так как архитекторы, создавшие и контролирующие глобальные сети, а также управляющие их развитием, заведомо находятся в более выигрышном положении, чем те, кто только к этим сетям подключается. Скорость сетевых процессов такова, что даже недолгого замешательства или тайм-аута, необходимого для освоения правил сетевых игр, достаточно, чтобы все потерять.

Пример: включившись в «Общеевропейский дом» через «новое мышление» Горбачева, мы стремительно потеряли страны Варшавского договора, потом тут же СССР, и стали к середине 90-х терять Россию. Глобализация и ее наиболее явные институты – ВТО, МВФ, Мировой Банк и т. д. – являются одной из форм ведения сильными участниками глобального процесса (в первую очередь США) сетевой войны против более слабых участников.

Россия 90-х: под контролем внешнего управления

РФ как государство является результатом проигрыша очередного этапа сетевой войны. Никакой позитивной идеи ни в ее Конституции (написанной под диктовку кураторов из США), ни в ее границах (возникших по остаточному принципу после распада СССР), ни в ее политической системе не заложено. В этот период полным ходом шел процесс сетевого проникновения в пространство России внешних сетевых операторов. В глобальные сети включались:

• финансовая система;

• экономика (через олигархов);

• политические элиты (через либерализм и западничество);

• СМИ (через полное копирование западных телепрограмм, таблоидов, форматов подачи информации);

• образовательные стандарты (через имитацию западных учебных систем и внедрение пособий, написанных либо на Западе, либо по западным образцам, что продолжается по сей день);

• научные институты (через систему вывоза мозгов и получение иностранных грантов);

• молодежные среды (через моды, стили, интернет).

В результате синхронизации этих сетевых моделей, каждая из которых относилась к своему уровню, политика и экономика России были поставлены под внешнее управление. Этнические меньшинства, национальные образования (Татарстан, Башкортостан, Якутия, Коми, республики Северного Кавказа), религиозные меньшинства (мусульмане, особенно импортированные радикальные секты, протестантские и псевдохристианские секты наподобие «свидетелей Иеговы», новые сектантские движения «Церковь Сайентологии» Хаббарда, секта Муна и т. д.) выступали дополнительным дестабилизирующим компонентом.

При пассивности и интеллектуальной неадекватности верховной власти это, по сути, поставило страну на грань распада. Отдельные сегменты всех этих сетей сохранились до сих пор и продолжают либо активно, либо пассивно выполнять подрывные задачи. Хотя основной тренд в этом процессе был переломлен с приходом Путина.

Сетевая стратегия России будущего

Сама сеть и сетевая стратегия стремительно развиваются. Они находят все новые и новые щели, новые и новые маршруты и техники распространения контроля. Сетевая война по определению ее теоретиков не имеет начала и конца, она ведется устремленно и постоянно против всех. И если в какой-то системе происходит сбой или временные неурядицы, сетевые модели стремительно занимают это место, где бы оно ни находилось.

Критическое состояние сетевой войны Путин преодолел, но ни одна из сетевых структур, действующих против России, не ликвидирована окончательно. Кроме того, растут новые структуры, апробируются новые технологии. Некоторые навыки ведения информационных кампаний мы переняли у противника и сейчас ими наслаждаемся. Но ничто не стоит на месте. И стоит нам притормозить сетевую войну от лица Евразии, критическое состояние может стремительно вернуться вновь.