Русская Всемирная идея и украинский сепаратизм

Русские продвигались на Восток и собирали в Единое государство свободные земли, племена и народы. Давно состоявшиеся Западные государства постоянно угрожали России военными действиями и терпели от нее поражения. В период правления Ивана Грозного русское государство становится сверхдержавой, ненавистной для Западных соседей. Ненависть в социальном плане обусловливалась тем, что наличие нашего государства оказалось непреодолимым препятствием для поляков и других народов на пути возможного продвижения к обширным и мало заселенным землям. А в мистическом и метафизическом плане коллективный Запад стихийно ощущал грядущую миротворческую миссию России, исключающую осуществление его инстинктивной жажды овладеть всем миром и господствовать в нем. Именно это и вызывало у него метафизическое презрение. Ведь русские в глазах Западных стран выглядели не полноценными соперниками, а безалаберным народом, не способным комфортно обустроить даже свою жизнь. И одновременно удивлялись его непобедимости, что могло обусловить у русских желание управлять всем миром. То есть установку на покорение мира «цивилизованные» нации видели не у себя, а у непобедимого соседа. Сосед даже не догадывался о возможности неправомерного господства, но мешал Западу «облагородить» Восток по своему подобию.

Своей непобедимостью Россия объективно оказывала некоторое влияние на Европейский исторический процесс, хотя и не догадывалась об этом. И только в 1812 г. наша страна явно (хотя и не для всех) вышла на историческую арену после победы над Наполеоном. И была названа «жандармом Европы», что явилось признанием ее ведущей роли в данный период истории. Сейчас мы с душевной болью обращаемся к нашей истории и с гордостью воспринимаем ее глубинный аксиологический потенциал и Трагическое Величие. И приходим к выводу, что 1812 год можно считать потенциальным аксиологическим поворотом во Всемирной истории, хотя во внутренней жизни России никакого поворота не наблюдалось еще столетие, вплоть до 1917 г. Полководческий гений Наполеона и его «заряженность» на «освободительную» миссию французского народа продемонстрировали свою непобедимость. Никакая армия в мире не могла победить одержимую, беспрецедентно организованную, выверенную и закаленную в боях французскую армию. Ее победила мистическая гениальность и бесстрашие, как могло показаться, перед неизбежным историческим позором русского Михаила Кутузова и доверившегося ему Александра I! Индивидуалистический дух Западной свободы, прагматически ориентированной на частнособственническое зацикливание и на мировое господство, потерпел в лице Наполеона и преданной ему армии Первое Историческое поражение в своем победоносном наступлении на Русскую Миротворческую Цивилизацию! Могущественно отмобилизованная Наполеоновская Армия превратилась в рухлядь перед спонтанно сплотившимся Русским Крестьянством, Внутренне Свободным и способным разгромить любого врага, посягнувшего на его Землю и Безграничные Жизненные Просторы.

В начале XIX в. коллективный Запад существовал только потенциально, и европейские страны пока выясняли отношения в основном друг с другом. А Наполеон путем колонизации объединил их в единое целое. Естественно, что такое объединение всех тяготило. После уничтожения Россией Наполеоновской армии все объединенные страны, включая Францию, восстали против узурпатора Наполеона. Россия сыграла и здесь решающую роль в освобождении покоренной Европы. Благодаря нашему соборному народу, создавшему сверхдержаву, «демократическая» и свободная от себя Европа бесповоротно освободилась от Наполеона только в 1818 г. Во Франции без Наполеона бушевали освобожденные от заточения страсти и лилась кровь почти до конца XIX века. Англия, США и другие «свободные» страны в обход спасшей их России колонизировали многие страны Востока и Африки. Эта колонизация осуществлялась под лозунгами миссионерской «свободы». Эти лозунги породили в 1914 г. Вторую мировую войну. Основным инстинктивным и неявно осознанным мотивом этой войны являлась установка на уничтожение аксиологически ориентированной России. Или хотя бы превращение ее в похожую на Европу полуколонию, во всех отношения зависимую от «благосклонности» прагматически прогрессирующего Запада.