Русская жена эмира

какую-то забавную историю. Лица обоих сияли. Завидев главу Ордена, слуга сразу встал

с места и произнес:

- О святой учитель, мне велено проводить вас.

Они покинули резиденцию эмира через тот же полутемный коридор и оказались на

заднем дворе. Опять стражники не сразу заметили их и, сидя на корточках, о чем-то

болтали.

- Эй, глупые ослы, чего расселись тут? – выругался придворный, и те вмиг вскочили. -

Вы не на хлопковом поле, а на службе Его высочества. Таких надобно гнать отсюда.

Сегодня же я доложу вашему командиру.

6

- Смилуйтесь, господин! У нас семьи, дети, кто будет их кормить. Ты же сам

мусульманин и дожжен понимать нас, - стали умолять молодые стражники.

- Ладно, на этот раз прощаю. Помните мою доброту, - уже мягче произнес придворный.

Вскочив в седло, Даврон с интересом глянул на слугу, который имел такой важный вид,

будто он здесь большой начальник. Этот молодой человек пришелся ему не по душе, и

дервиш отметил про себя: «Истинный мусульманин должен быть скромнее, даже если

доверенный человек самого эмира. А впрочем, он такой же слуга, как и эти солдаты. На

земле у каждого человека свое место, и оно предопределено свыше, дабы существовал

порядок между людьми».

Слуга эмира простился с дервишем, и тот ускакал.

Спешно Даврон вернулся в свой караван-сарай. Въехав во двор, в конца двора, под

виноградником он заметил двух работников. Они сидели на стареньком коврике и вели

между собой беседу с пиалкой горячего чая. Эти люди сторожили товары заезжих

купцов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше. Причина была в том,

что большевики закрыли свои южные границы и всех торговцев объявили врагами

Советской власти.

Заметив хозяина, они вскочили с мест и кинулись к нему с поклоном. Но озабоченный

Даврон молча скрылся в своей просторной келье. Молящих братьев уже не было, и лишь

юный помощник подметал комнату. Он доводился главе Ордена племянник, дядя привез

его из родного кишлака, что рядом с памирскими горами и заставил учиться в медресе на

богослова.

- Где Ахад, почему я не вижу его? – спросил Даврон.

- Он пошел проводить наших братьев и сказал, что по дороге сделает кое-какие

покупки на базаре.

- Передай Ахаду: несколько дней меня не будет, пусть исправно несет службу в мое

отсутствие.

Даврон остановился у широкой нише в стене и принялся укладывать свои вещи в

хурджун – двухсторонуюю матерчатую сумку.

- Если кто спросит обо мне, скажи: дядя уехал в Кабул.

- Будет исполнено, - ответил юноша и взял из рук дяди хурджун.

Они вышли во двор. Яркое солнце слепило глаза. Племянник забросил сумку на спину

коня, у дерева.

По своей природе Даврон был немногословен и на прощанье лишь кивнул племяннику.

Выехав за ворота, он рысцой поскакал по широкой улице между домами.

Предстояла долгая дорога - и нужно было запастись едой, потому Даврон заехал в

шумный базар. У ворот он сошел с коня, и далее следовал вдоль лавок, где купил

лепешки, орехи, кишмиш, курагу. Все эти мешочки с сушеными фруктами дервиш

складывал в свой хурджун и затем быстро покинул базар.

Приближаясь к городским воротам, Даврон обратил внимание, что вход в Бухару теперь

охраняет целый отряд солдат, с новыми, короткими винтовками. Они лениво сидели у

стены, и разглядывали прохожих, дехкан из ближайших кишлаков. Те уже сбыли свой

товар и возвращались домой с другими товарами на ослах или пешем. Двигаясь верхом

среди толпы, Даврон поднял голову и на крыше башни увидел двух дозорных солдат с

биноклями. Один из них смотрел в степь, откуда могли внезапно нагрянуть русские

солдаты. Второй, совсем еще молоденький, забавлялся чудесной техникой, разглядывая в

окуляр дворы горожан. Там, иногда раздетые женщины мыли свое тело, склонившись над

широким тазом. И вот стражник застыл с восторженной улыбкой. «Видимо, это дурачок

7

увидел то, чего хотел, или просто знакомого, - решил про себя Даврон. – Вот глупец, да

разве можно таких ставить на столь важные места? Об этом надо будет довести до слуха

эмира». Поведение стражника явно расстроило дервиша, и он злобно сплюнул в сторону.

Однако рядом сразу раздался возмущенный голос:

- Эй, дервиш, ты чего плюешься на моего бычка, что он сделал тебе плохого? - с

негодованием произнес какой-то старик в изношенном халате, еле поспевая за своим

животным на поводке.

- О, отец, тысячу извинений, я не заметил его.

- Как бы не сглазил бычка, ведь я его только купил.

- О, отец, не стоит беспокоиться. Поверьте, у дервиша слюни святые, ведь мы божьи

дети.

Недовольный старик ничего не ответил, и Даврон ускорил шаги лошади.

Оказавшись за высокими стенами города, дервиш ударил коня плетью и ускакал по

выжженной Каршинской степи, в сторону Афганистана. Его путь лежал через родной

кишлак дервиша.

Спустя три дня он добрался до родных мест, кишлак Дурмен. Все люди кланялись

святому Даврону. В большом дворе, в нескольких комнатах жили его престарелые