Русская жена эмира

восторженно восклицать: «Ах, как вкусно пахнет! Чем хотят обрадовать нас повара?

Так… Копченая курица – это очень хорошо! Этому мои повара научились у армян

Самарканда. Рыба копченая – тоже люблю. Да, этому они научились у староверов

Каракалпакии. А вот этого сома поймали в Амударье, говорят, он весил около ста

килограммов. Я его видел - это просто чудовище».

Как только расположились за столом, эмир объявил:

- Виктор, как всегда, вино придется разливать тебе. Я, как хозяин дома, мог бы сделать

это сам, но правителю это не положено, даже для друзей.

Все рассмеялись, и эмир продолжил:

- Ко всему же нам, мусульманам, нельзя пить вино. Но разве можно представить мир

без этого чудесного напитка. Еще великий Омар Хайям воспел его, - и Алимхан прочитал

рубаи поэта на персидском языке:

Пока с тобой весна, здоровье

и любовь,

Пусть нам дадут вина – багряной

грозди кровь.

Ведь ты не золото! Тебя, глупец

беспечный,

Однажды закопав, не откапают

вновь.

Эмир перевел его гостям. Наталья и Виктор захлопали.

- Не правда ли, красивые слова, глубокий смысл? – спросил восхищенный Алимхан. - Я

желаю добавить к стихам великого поэта лишь одно: это питье должно употребляться в

меру, и тогда оно не превратится в яд. Жаль, что вы не владеете литературным

персидским, иначе почувствовали бы всю прелесть нашей поэзии.

Все выпили за сказанные слова. Наталья сделала маленький глоток и поставила бокал

на стол.

- Мне кажется, стих Хаяма очень близок русскому человеку, - заметила Наталья. –

Многие наши мужчины так напиваются, будто это их последний день. Вы, Алимхан,

верно говорите, у любого народа должна быть культура пития.

- Я рад, что ты поняла мою мысль, - улыбнулся эмир жене. – И коли мы заговорили о

России, хочу предложить тост за русскую культуру, - и поднял бокал вина. - Мне

нравится ваша культура: красивые здания с огромными колоннами, национальные

костюмы мужчин и женщин. Но вместе с тем пугает полная свобода между мужчинами и

74

женщинами. Взять, к примеру, ваши дружеские отношения. Хотя я сам и разрешил

Виктору бывать в гостях у моей супруги, все же немного ревную, как мусульманин.

От таких слов по телам любовников пробежал холодок. У каждого в голове мелькнула

лишь мысль: неужели, эмиру донесли про их любовь?

- Разумеется, - продолжал Алимхан, - между вами не может быть ничего плохого и все

же… Например, вчера вы устроили веселую вечеринку, а меня забыли позвать. Пили без

меня, пели песни - опять без меня. Это нехорошо.

Наталья с трудом выдавила из себя улыбку:

- Ну не обижайся, милый друг, это моя вина. Я хотела пригласить, но затем подумалось,

что тебе не будет интересно. Ведь пьешь ты мало, да и песни русские уже все забыл.

- Ты не права. Русские песни я еще помню, хотя слова немного подзабыл. Иногда

слушаю пластинки и вспоминаю свои веселые юношеские годы в России. Хочу сказать,

что я всегда поражался русской природе: кругом леса, реки. Столько воды больше нигде

не видел. Правда, погода ужасная: холод, частые дожди. Я не хотел уезжать, но мой отец

– да будет мир над ним - решил, что для моего образования достаточно и трех лет. Мне

думается, он опасался, что я привыкну к русской культуре и весь буду привязан к

России. А для будущего правителя это опасно. А с Виктором я сдружился только на

второй год учебы. Помнишь, как мы устраивали шумные вечеринки, верховые прогулки

за городом…

Виктор тоже кое-что вспомнил, как Алимхан учился ходить на лыжах, пока не сломал

три пары. И еще о том, как шутили над одним вредным учителем. Правда, за это потом

их наказали, послав на кухню мыть посуду. Воспоминания были столь яркими и

приятными, что Виктор предложил тост за их славный кадетский корпус.

Чтобы обед протекал все так же весело, они перешли на анекдоты. Мужчины вновь

подняли тост, за Наталью и удачные роды. После чего эмир с женой немного

покружились в медленном вальсе. Далее снова выпили и хором запели за столом русские

песни, веселые, раскатистые сменялись грустными. Мужчины опьянели. У эмира

покраснело лицо, и стал не в меру разговорчивым. У полковника же горели глаза. Через

некоторое время Алимхан почувствовал тошноту. Тяжело встав из-за стола, он еле

заговорил:

- Мои друзья, что-то мне нехорошо. Видимо, опять переел. Я полежу на диване у себя в

кабинете. Не скучайте без меня, заведите патефон.

Слегка качаясь, эмир покинул зал.

- Наш эмир стал пил все чаще, - сказала Наталья, проводив его взглядом.

- Сейчас ему нелегко: большевики угрожают – это серьезно. Надо было готовить

бухарскую армию раньше. Теперь уже поздно. Как правитель, он мне кажется слабым: