Русская живопись от Карла Брюллова до Ивана Айвазовского

Потом, однако, Блок сделал фотографию портрета, послал фотографию своей маме и написал, что он там ужасный. То есть, видимо, Сомов, будучи провидцем, прочитал что-то такое в лице Блока, что самому Блоку хотелось бы скрыть. Это не порок, нет. Но это лицо человека необычного, страдающего, сдержанного и все-таки со страстями. И со страстями, вероятно, тайными и, вероятно, порочными. То есть портрет свой Блок не полюбил.

Время написания этого портрета – Серебряный век. Символизм, модернизм, такое обилие талантливых людей, такое обилие талантливых художников! «Мирискусники» – Бенуа, Лансере, Добужинский – и многие, многие другие. Такое количество поэтов талантливых – Блок, Бальмонт, Мережковский, Зинаида Гиппиус! Прямо как из рога изобилия. Почему накануне революции 1905 года, накануне Первой мировой войны и, наконец, революции 1917 года появляется такая совершенно, казалось бы, странная поэзия и живопись? Какие-то дамы, кавалеры сомовские, какие-то праздники, маскарады. Все утонченное, все костюмированное, бальное. Все такое с гримасами, Арлекин, Коломбина – все более чем странное.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

Это Блок. Хочется сказать «и в кольцах тонкая рука» – а у Блока «и в кольцах узкая рука». Откуда накануне таких страшных событий, которые грядут, появляется такая изысканно-манерная тема? И в поэзии, и в живописи.

Существует исторический анекдот. 1788 год. Париж. Версаль. Накрыт стол, празднуют какое-то событие, красивый вечер, идет смена блюд, все дамы в шелках, в кринолинах, кавалеры соответствующе одеты. И вдруг встает человек по имени Жак Казот. Медленно встает, уставившись в свою тарелку, и вдруг начинает говорить: «Я чувствую, что грядут страшные, ужасные события. Я вижу вас всех без голов». И действительно через год произошла революция, за которой последовал якобинский террор. И ни один из сидевших тогда за праздничным столом не выжил.

Ну а сам Жак Казот был схвачен, приговорен к смерти, геройски защищен своей дочерью Елизаветой, с ней отпущен на свободу, но через несколько дней снова схвачен и казнен 25 сентября 1792 года. Значит, страшная участь не минула и пророка.

Ж.-Б. ПЕРРОННО

Портрет Жака Казота

1760–1765 годы

Настоящий большой поэт и настоящий большой художник, хочет он того или не хочет, всегда является пророком. Он пропускает через себя эти токи истории и пытается донести их, в меру своего таланта, людям. Вот откуда берутся «сомовские кавалеры». Это не потому, что Сомов любил Францию, ездил во Францию, возрождал традицию французского рисунка XVIII века. А потому что все его дамы, все его Коломбины, Арлекины, все эти утонченные свидания, эти тайные поцелуи, свидания на скамейках – это тот пир, который происходит во время чумы. То, что в скором времени закончится катастрофой.

Блок и Сомов могли бы быть друзьями. Они приблизительно люди одного поколения – разница в возрасте 10–11 лет, – оба родились в Петербурге, в семьях высокообразованных людей. Сомов – сын хранителя Эрмитажа, Блок – сын профессора юридического факультета Варшавского университета. Но нет никаких сведений о том, что они действительно дружили. Конечно, они встречались, и портрет написан с натуры. Но, судя по портрету, любви и восхищения не было. Может, в этом и нет ничего удивительного – потому что это Сомов и потому что это Блок, обе личности интересные, выдающиеся.

Когда речь заходит о Блоке, интересно проследить, как человек формировался, что его формировало. Ну, конечно, прежде всего семья – родители Блока разошлись рано, когда Саше было три года. Отец его тоже имел склонность к написанию стихов, и притом так его тянуло делать это, что он решил, что надо это быстренько бросать, иначе можно уйти в стихосложение насовсем, навсегда. Блок начал писать стихи с пяти лет. Нервный был ребенок. Он вообще как человек был удивительно восприимчив. Человек без кожи. Наверное, другим поэт быть не может.

Арлекин и Смерть

1918 год

Влюбленные. Вечер

1910 год

Портрет С.В. Рахманинова

1925 год