Русская жизнь. 1937 год (сентябрь 2007)

Современный русский пейзаж приводит меня в отчаяние. Я не люблю его, у меня не получается его полюбить, как ни стараюсь. Кем и зачем он был создан, проклятый этот пейзаж?

Промзона, вытянутая, как гроб баскетболиста, безнадежного цвета забор, автостоянка и снова промзона. Стогодовый барак без крыши и окон с надписью «Спецтерритория № 14. Не входить». Блочно-бетонные двадцатиэтажные избы, вокруг которых прохаживаются недоросли, лузгают «семки» и лениво переговариваются. На стенах приветствия: «Колян, дай в рог!», «Саня, дай в бубен!», «Спартачи, умрите», «Ждите, Гитлер придет». По бесконечному проспекту еле тащатся пузатые маршрутные такси. От метро всего семь остановочек, вы почти и не заметите, ну правда же, у нас все, как в центре. Кстати, метро: по ногам зазевавшихся едут сумки на колесиках, напротив сидящая наштукатуренная Акулина читает Акунина, рядом с ней пожилому мыслителю с потрепанным чемоданом снится нечто державное - на коленях у него покоится основательный том «Сталин. Красный Царь и его Святая Опричнина».

Выходя на улицу, переступая через канаву, уворачиваясь от рекламных листовок, за углом натыкаешься на километровую стройку. Реставрация памятника через снос с последующей реконструкцией, но вы не горюйте, здесь уже через месяц будет многофункциональный вертеп, - обещает с доски объявлений прораб. Далее - много афишных листов с нехорошо ухмыляющимися юмористами, и еще губернатор, поперек себя шире, пророчит собственное переизбрание. Биография еще обязательнее, чем рожа: деревня, совхоз, ПТУ, армия, пять лет монтер, замначальника, замзамначальника рангом повыше, малый бизнес, средний бизнес, дети, порядок, мораль и медаль. Кто его знает, он, может быть, недурной человек. «Пробивной и рукастый».

В такси перевозчик заводит тягучие, напрочь лишенные ритма радиопесни. Содержание их неизменно: герой, тонкой душевной организации джентльмен, только что вышел из колонии строгого режима и протяжно грустит под наяривающий гамму недорогой синтезатор. За окном улица имени позабытого генерала почти сияет: к столбу приделана крутящаяся, мигающая огоньками электродоска. Она извещает о премьере фильма с актрисой по фамилии Заворотнюк, о надежных кредитах в новооткрывшемся банке «Джон Ло Траст» и о том еще, что какой-то верзила с маленькими, злыми глазками, то ли «предприниматель», то ли просто «человек, верящий в будущее России», сможет нам это будущее сполна обеспечить.

В этом у меня нет ни малейших сомнений.

И раздумываю я о другом: кто, когда и во имя чего подменил то отечество, которое можно было любить? Кто расставил везде вместо церкви, усадьбы и кладбища трактор и танк, а после них офис и банк? Кто так ретиво избавился от русского рая (каменный низ, деревянный второй этаж, резные наличники, мезонин, яблоневый сад за домом), водрузив на его место всю эту адскую машинерию - ЖЭК, тюрьму, бизнес-центр, учреждение, охраняемый склад, общежитие, лестницу, неизбежно ведущую на тринадцатый, Богом забытый этаж, где можно прочесть все напутствия про рог и бубен. Насладились? Тогда вам на два пролета повыше. Там изложена правда про Гитлера и футбол. Авторы этих строк живут где-то поблизости, только вот кто их сюда поселил, а все, что было до них, - уничтожил?

Невыносимую русскую современность, равно и мусорную, и мещанскую, и горделиво-торжественную, породили тридцатые годы. Именно им принадлежит авторство того быта, того ежедневного материального слоя, в гуще которого мы живем до сих пор. Именно в ту эпоху случилось главное, страшное, непоправимое, то, что хуже, важнее и масштабнее «социализма», «коммунизма», «революции», «империи», смены властей, войн, идеологий и прочих исторических этикеток. Событие номер один в жизни нашей бедной России: обвальное перемещение сельского жителя в города. Быстрое освоение им нового места с вытеснением прежних обитателей (известное как «сталинизм» и «репрессии») и создание принципиально новой реальности («массовой» и «демократической»), в которой все бывшие люди - выброшены уже навсегда, и не из-за политики, а просто потому, что их крайнее меньшинство. И в самом деле - ты кто такой здесь, баклан, если тебя так трагически мало, че моргала выкатил, если ты статистически мизерабелен? Ну а так называемый «Сталин» - лишь псевдоним демократии.

Кто же мог сопротивляться ее приходу? Все прежнее русское общество, все герои всех авторов русской словесности, все действующие в здешней истории до 1929-37-го одушевленные личности, все вообще грамотные и горожане - целиком уложились бы в самый ничтожный процент, 3-5-7 от общинного, бескрайнего, избяного. Франкоговорящий жандарм, нигилист, поп, помещик, человек Достоевского, ссыльный, министр, либеральная барыня, бомбометатель-студент, офицер, гимназист, господа охранительных взглядов, прогрессивные господа и, конечно, самоубийственно мнящие себя народом господа-большевики - все они, взятые вместе, с точки зрения бетонной избы все равно что мелкий осколок бутылки, разбитой вчера пацанами. Хрустит себе знай под ботинком. Раздавили - и не заметили.