Русская жизнь. Лень (май 2009)

Значит ли это, что я не люблю охранников? По законам жанра я должна подпустить хоть какую-то интрижку, ответить на этот вопрос хоть как-то позанятнее. Но я ничего не могу с собой поделать. Я не люблю охранников. Как многие и многие женщины России. Я им завидую. Мы - завидуем. Это тяжелая женская зависть, которую трудно побороть. Мы понимаем, что неподвижность утомительна. Что ничего не делать - тяжело. Что обилие идущих мимо тебя людей раздражает. Что ночью, напротив того, отсутствие всяких внешних впечатлений способно довести до умоисступления - и особенно, конечно, тяжело, если не удается покемарить, а нужно каждый час звонить диспетчеру своего ЧОПа (частного охранного предприятия), доказывая, что ты не спишь. Мы все это понимаем, но легче нам не становится. Все дело в том, что охранник - фигура символическая. Мы о вахтерах, мы о привратниках, мы о магазинных и офисных охранниках - мы о большинстве. О тех ополоумевших от скуки мужичках, что сидят за каждыми дверьми нашего города. Им ведь не нужно стараться, им нужно просто быть. Охранник должен статично наличествовать, и одно его присутствие уже (по философии профессии) сообщает охраняемому объекту эманацию покоя.

Это обстоятельство чудовищно раздражает. Почему мужику достаточно сидеть и моргать, - и за это он уже заслуживает регулярную зарплату? Почему женщина нипочем не получит денег просто за то, что вот она присутствует в помещении и сидит на стуле? Нет для женщины такой символической профессии.

Чувствуется какая-то обидная подмена. Мужское дело (защита) подменяется мужским бездельем (охраной). И самое обидное представлять себе, что вот отсидел мужик свои положенные сутки, опупел от скуки, пришел домой, а там его встречает жена с борщом, и детям говорит: «Тс-с, дети! Папа устал, папа с суток пришел. Не шумите!».

Помнится, лет десять тому назад я впервые испытала этот вид гендерной досады. И повод-то был смешной, несерьезный был повод. В детской поликлинике аккурат к грудничковому дню стену возле кабинета микропедиатра украсили нарядным кустарного производства (гуашь, ватман) плакатом. На плакате была изображена молодая мать с младенцем. Мать была поистине хороша. По крайней мере, ребенок был приложен к груди такого исполинского размера, что ею можно было скорее удушить, чем накормить маленького ангела. За спиною кормящей матери располагалась береза и молодой солдат с обнаженным штыком. Сверху - надпись: «Женщина, семь раз взвесь, прежде чем употребить смесь!» Речь шла о пользе грудного вскармливания. Плакат был совершеннейшей прелестью и радовал собравшихся мамочек. Единственно, всех раздражал солдат. Он как бы охранял молодую мать от соблазна употребить искусственную (да еще и не дай Бог импортную) смесь, всем своим решительным видом напоминая, что свое мужское дело, работу защитника, он выполняет. Честно стоит со штыком возле березы. Значит, и молодайка пусть не ленится и не пытается обойтись малой кровью в серьезном и патриотическом деле вскармливания и взращивания.

Рисованному солдату досталось от молодых матерей. «Стоять-то легко, - говорили в очереди, - хотя бы и с дрыном наперевес, а вот попробовал хотя бы раз сцедиться - мы б на него поглядели!»

Годы миновали, и вот в супермаркете того же самого, что и поликлиника, окраинного района, как бы эти же, только повзрослевшие, язвительные женщины, чуть ли не с теми же словами накинулись на охранников. Собственно говоря - на березовых солдат нового времени. Что случилось? Охранники сделали группе покупательниц замечание: уж коль вы, дамы, вынули продукты из своих тележек, то и отвезите свои тележки на место. «А почему мы-то должны их отвозить? - возопили дамы, - а вы что тут делаете? Целый день на стульях сидите, зады не отрываете! А мы после работы усталые идем, да еще и жрать вам, мужикам, покупаем! Сами, бездельники, отвозите тележки!»

Охранники обиделись: «Это не наша работа!»

Хор возмущенных голосов: «А какая у вас работа? Где ваша работа?» Охранники: «Мы охраняем объект!» Покупательницы: «От кого?»

И столько обиды накопилось в дамах, столько пыла, что тотчас составилась делегация; жалобщицы отправились к управляющему магазином… На следующее утро активистки прибежали оглядеть поле боя - рассеялся ли битвы дым? И что же видят? Приставлен к тележкам маленький печальный узбек, а охрана его в хвост и гриву гоняет. Все-таки охранники победили. Доказали, что тележки таскать - не мужское дело. Западло-с.

А еще раздражает добрую женщину в охраннике «простом обыкновенном» то обстоятельство, что работа такая «мужская-мужская», а быт у волоперов как раз очень женский.

У них ведь нет рабочего места. У них есть ПОСТ (апофеоз мужественности) и бытовочка, уголок, закуток - житейское пространство, отсылающее к жилью, к спаленке, к кухоньке - к женской вотчине. На посту - мужские предметы: журнал посещений, маленький автомобильный телевизор, компьютер (если работодатель расщедрился или если организация элегантная) с постоянно работающим порносайтом, газета с кроссвордом.