Русская жизнь. Лузеры (декабрь 2008)

Прошел мимо конечной остановки автобусов, мимо гаражей, свернул на еле заметную тропинку, потом тропинка закончилась. Темнота, тишина, край света. Слева сияющая лента Кольцевой дороги, а впереди, за сплошной снежной пеленой, угадывается присутствие реки. Москва-река тут совсем рядом, собственно, Капотня возникла на ее берегу, это было рыбацкое село, известное аж с XIV века. Должно быть, головокружительные виды открываются с верхних этажей соседних домов.

Отхлебнул из фляжки и пошел к автобусной остановке. Дико замерз. Пора домой.

Я, конечно, мало что видел в Капотне, не жил там и не знаю всех глубин и закоулков капотнинского бытия. Тем не менее, могу предположить, что своей дурной славы этот район не заслужил. Его объективные минусы (плохая экология и значительная удаленность от метро) присущи очень многим московским районам. Присутствует один, но объективный плюс - близость реки, это ведь всегда приятно, когда рядом с домом течет довольно большая, красивая река. Не совсем понятно, чем так уж радикально лучше Марьино или Братеево. Окна огромного количества домов в этих районах выходят непосредственно на капотнинский нефтеперерабатывающий завод (кстати, из самой Капотни завод не виден, разве что с верхних этажей). К тому же Марьино, будем называть вещи своими именами, построено в буквальном смысле на говне - на бывших полях аэрации. То есть экология в этих районах ничем не лучше, чем в Капотне. Но репутация - несопоставима. Квартиры в Марьино с видом на нефтеперерабатывающий завод раскупаются, как горячие пирожки (вернее, раскупались до кризиса, будь он неладен), а в Капотне рынок недвижимости как таковой практически отсутствует.

Может, в названии дело? Капотня… Действительно, не особо благозвучное название. Считается, что оно возникло из-за того, что еще в старину местные жители коптили выловленную в Москве-реке рыбу. А сейчас поддает копоти нефтеперерабатывающий завод. С другой стороны, Зюзино или Мазилово ничуть не благозвучнее.

Думаю, Капотне просто не повезло. Так и у людей бывает - хорошего человека из-за одного случайного или вовсе выдуманного поступка считают подлецом, умного, допустившего нелепое высказывание, объявляют дураком. Репутация прилипла к человеку, и уже ничего с этим не поделаешь. С Капотней - та же история. Нефтеперерабатывающий завод - это такое несмываемое капотнинское клеймо, печать градостроительного проклятия. Думаю, даже если нефтезавод из Капотни уберут куда-нибудь подальше, а ее саму застроят новыми разноцветными домами, как в Марьино, в ее репутации мало что изменится. Чтобы репутация района изменилась, нужно что-то уж совсем радикальное, например, проведение линии метро или переселение сюда звезд политики и бизнеса. Ни то, ни другое Капотне не грозит. Вот такой печальный случай. Не повезло Капотне, не повезло. Неплохой район, просто невезучий.

Я ехал в автобусе мимо уютно светящихся капотнинских окон, мимо остановки «Продмаг» (наверное, еще в шестидесятых годах так назвали), мимо церкви и стадиона и думал: согласился бы я здесь жить, если был бы выбор между Капотней и любым другим районом Москвы? Конечно же, нет. Даже подумать об этом страшно. Нет, нет, все, что угодно, только не Капотня. Все-таки репутация - страшная сила.

Наталья Толстая Учитель

Потерявшийся в России

Я помню всех своих учителей: школьных, университетских, помню частных репетиторов. Разве забудешь первую учительницу сталинской женской школы? Я ее обожала. По субботам, после уроков Антонина Ивановна проводила «классный час», рассказывала первоклассницам про врагов народа, про иностранных шпионов, проникших в страну и еще не разоблаченных, про товарища Сталина, который почти не спит: думает, что сделать, чтобы наша родина была еще краше. Сталин беспокоится о каждой девочке, о каждом мальчике и часто спрашивает своих помощников: «Как там у школьников с успеваемостью? А с дисциплиной? Не нужна ли помощь?» Счастливое, неповторимое детство, всегда в моей памяти залитое солнечным светом.

Когда я поступила в университет, тирана уже семь лет как не было в живых. Моему поколению повезло: молодая жизнь совпала с хрущевской оттепелью. Не могу понять, радуются ли нынешние студенты так, как мы в свое время, возможности учиться в ЛГУ. И чему они вообще радуются? Когда ненавистную историю КПСС плюс истмат, диамат и экономику социализма, наконец, отменили, студенты бросали неподъемные учебники в Неву с Дворцового моста и улюлюкали, а либеральные профессора, проходя мимо, сдержанно улыбались. Сейчас я вижу их, молодых, каждый день на своих лекциях: у них нет иллюзий, у них собственные машины, они не хотят напрягаться, прогуливают половину занятий. Они, в общем, славные: не ябедничают, не завидуют друг другу, ничего не боятся.

Но до этого надо было еще дожить.