Русская жизнь. Родина (август 2008)

Кстати. По ходу возвращения моего деда занесло в Латвию. У меня был шанс если не родиться, то вырасти там. Мой дед там хорошо устроился, откликался на имя «Янис» и, кажется, завел себе зазнобу из местных - может, и не одну. Если бы ему удалось затащить туда свою супругу - мою бабушку - вместе с дочкой, то я бы сейчас, наверное, боролся за права гражданства для русских или бился б головой о твердую стену российского посольства.

***

Советские люди, в общем-то, Родину любили. Кого они не любили - так это тех, кто ее имел.

Это- то не стоит обсуждения. Что так называемое «начальство» -на самом деле люди, имеющие мало отношения к управленческому искусству как таковому, а скорее, потомки комиссаров, перманентные революционеры по образу действий, при всем консерватизме их мышления, - именно что имеют, то бишь насилуют, нашу с вами Родину, было ясно каждому более-менее внятному человеку.

Не ясно было другое - за какое место они ее держат.

Теперь- то я понимаю: ОНИ ее держали за будущее. Как за яйца, да.

Слегка перефразируя Оруэлла: начальство контролировало наше будущее, через это прошлое, а через это уже - настоящее.

Мы сейчас не очень помним, что СССР был единственным в мировой истории обществом с заранее известной историей. Нашей целью был коммунизм. При этом всем было понятно, что никакого рая на земле он не обещает. Коммунистическое общество представлялось как бедное, аскетическое и контролируемое. Единственным его достоинством была эта самая контролируемость. Считалось, что коммунизм наступит, когда люди смогут управлять своей историей в большом и в малом - например, повелевать рынком, воздвигнув против него железобетонные редуты планирования. То, что сутью «плана», как и, скажем, «пятилетки», было именно что физическое и духовное противодействие «рыночной стихии», а вовсе не какие-то утилитарные соображения, понятно всякому, кто жил в ту пору.

Социализм был несовершенным, близоруким коммунизмом, который не мог полностью овладеть историей, а владел ей лишь отчасти, «как бы в смутном зеркале и гадательно». Но сама претензия на видение грядущего и управление им - отсюда, из прошлого - никуда не девалась.

Уровень этого управления сейчас трудно себе представить. Я хорошо помню, как на выпускном вечере мамы двух лучших наших учеников обсуждали, на какую пенсию выйдут их дети. На какую, повторяю, пенсию. Это анализировалось с точностью до рубля - приводились цифры надбавок за это и за то, рисовались схемы, сравнивались перспективы роста в разных областях. Они видели своих детей в тридцать, сорок, пятьдесят лет - и ничего их не смущало, разве что мелкие детали карьеры - предполагалось, что она будет академической…

Сейчас, когда меня пугают завтрашней неизвестностью и непредсказуемостью, я скорбно хихикаю - потому что помню, как может быть страшна известность и предсказуемость.

Поздний «совок», который я застал, был обществом без настоящего будущего. Не в том смысле, что оно было обречено на распад, как раз нет. Предполагалось, что эта музыка будет вечной - и все на это были, в общем, согласные.

Потому что «куды ж деваться с подводной лодки».

В результате, правда, красная подводная лодка утонула. Некоторые утонули вместе с ней, некоторые бежали, как с тонущего корабля, некоторые выплывали на своих плотиках. Это барахтанье продолжается до сих пор. Единство мнений по поводу «Родины» уже сломалось - или еще не наступило.

Сейчас много говорят о «праве на будущее». Довольно часто имеется в виду банальнейшее «право на самоопределение» - то есть на нормальную Родину.

***

- Это наша родина, - вздохнул дед, вылавливая из чашки с маринованными опятами скользкий, сопливый грибочек. - А не ИХНЯЯ же. ОНИ с нами чего хошь, то и сделают.

Пьяненький уже Японосельский склонился к деду и что-то сказал - тихо, вполголоса. Покосился. Потом вторично разглядел меня и неприятно улыбнулся - как можно улыбнуться слабому, но чем-то опасному существу.

- Вот оно, наше будущее, - фальшивым голосом сказал он, указуя на меня вилкой. - Когда-нибудь они… - он со значением замолчал и налил себе уже черт знает которую.

Я теперь понимаю, на что он надеялся и что имел в виду. Что мы, молодые, когда-нибудь подрастем и прогоним этих начальников, чтобы сели другие, лучше. Которые им все сделают, включая доступные загранпаспорта. А уж они украсят ее, нашу родину, золотом и алмазами, и звезды кинут к ее ногам.

Но тогда я не знал, что ответить, и не любил пьяных.

Я вылез из-за стола, буркнул «спасибо» и убежал гулять.

Денис Горелов Ария Бизе из оперы Хозе

Латинизация всей страны

Россия окончательно съехала на латиноамериканский путь развития.

Даже в футбол заиграли лучше, но это ненадолго, как все хорошее.

Зато нищенское мотовство, легкость на передок, в кармане финский нож и песня «Акапулько-я-я-я-я» будут с нами всегда, до самого скончания века.