Русская жизнь. ВПЗР: Великие писатели земли русской (февраль 2008)

Дни шли, папа уехал на родину комдивом, там вырос до секретаря тбилисского горкома, но пересекся с Берией, коса нашла на камень. Помог Орджоникидзе: нацкадр спрятали за Урал, парторгом в Нижний Тагил на вагоностроительный завод, потом секретарем горкома, маме дали секретаря райкома. Не помогло: в тридцать седьмом, когда зачищали уже сделавшую свое дело большевистскую опричнину, вспомнили и его. Арест, «троцкизм», расстрел, матери - карагандинский лагерь, мальчика с бабушкой не тронули, дали вернуться в Москву. Потом Булата отправили к родственникам в Тбилиси, там было получше с провизией «и вообще».

Учился в русском классе, потом пошел на завод. Дальше была война.

***

Булата до сих пор величают «фронтовиком». На деле он фронта толком не видел, в боях не участвовал - не потому, что прятался (шел добровольцем, хотел подвига), а из-за общей неразберихи. Мотались туда-сюда эшелоны, солдатиков припахивали, кормили скверно. Под Моздоком схватил случайную пулю с немецкой «рамы».

Впрочем, фронтовый быт не был совсем уж безрадостным. Ярко врезалось в память, как в Батуме солдатиков зачем-то повели на экскурсию - смотреть дачу Берии. Наверное, сыну расстрелянного хотелось как-то отомстить врагу семьи, «а как». Зато друзья Булата, жулики-профи, той же ночью дачку обчистили, их даже поймали (видимо, выдал скупщик), но ничего не сделали - все равно на фронт… Впоследствии этот биографический сюжет - друзья-жулики грабят советское - повторится в девяностые, с трудновообразимым в былые годы размахом.

Что до поэзии: тут как у всех - горение и гул, тетрадочка, поход в издательство, стыдливый редактор отговаривается от назойливого графоманчика: «На книжку у нас нет бумаги». Бумага нашлась в сорок пятом: в газете Закавказского военного округа «Боец РККА» опубликован стишок. Первая песня - в сорок шестом: вернувшийся с фронта юноша учился в Тбилисском универе на филфаке. Остались фотки: худой, красивый, в свитере.

Распределили его школьным учителем в Калужскую область, в село. Потом учил детей в Калуге, был корреспондентом и литературным сотрудником областных газет «Знамя» и «Молодой ленинец». Там же издал-таки книжку плохих стихов (других поэтов в Калуге не было: городок зачистили от культуры еще в двадцатые) и вступил в партию. Вышел из нее он в 1990-м, когда уже сама партия дала команду на выход.

Тогда до этого было вроде бы далеко. Талантливый юноша мог рассчитывать только на себя и свой дар. Но ему прет карта.

В 1956 году маму выпустили, и тут же семья возвращается в Москву. Место редактора в издательстве «Молодая гвардия» - сами понимаете какое место! - пареньку с улицы не достанется. Окуджаве «выпало». А вот он уже завотделом поэзии в «Литературной газете». Кто не помнит, что была в те времена «Литературка»? О, это космос…

В те же годы он начал выступать с песенками под гитару.

Сначала это не всерьез, но песни нравятся. Окуджава стал давать домашние концерты - брал инструмент, ехал по неизвестному адресу, куда его приглашали попеть. Человек тридцать интеллигентных людей его круга слушали, крутились магнитофоны, и как-то само собой все стало налаживаться.

В 1961 он бросает службу и с тех пор больше никогда не встает по звонку будильника, как простые советские граждане. Мрежи иные его ожидают, иные заботы.

Дальше - всякие эпизоды, кстатние случаи, работающие на популярность. Как скромно объяснял сам бард в одном интервью: «Мои песни стали петь некоторые певцы. Потом эти песни зазвучали в фильмах, в некоторых спектаклях. Потом к ним стали больше привыкать. Я стал ездить по стране выступать. Потом меня послали за рубежи. Я выступал за границей. У меня стали выходить пластинки». Все это в залоге безличном и страдательном: песни как-то сами зазвучали, пришлось выступать, потом кто-то отослал беднягу «за рубежи». Первая известная пластинка вышла во Франции в 1968-м, сделала ее фирма «Le Chant du Mond» (французы делали и Высоцкого), просто первая - в 1966-м на «Мелодии». По интеллигентской легенде, «Мелодия» потом стырила четыре песни с французского диска и выпустила его со скверной фотографией на обложке. Естественно, Окуджава написал грозное письмо, «Мелодия» устыдилась и выпустила диск-гигант…

В 1970-м «на экраны страны» выходит фильм «Белорусский вокзал», и начинается победное шествие Окуджавы по военной теме.

Я ни разу в жизни не видел этого фильма. Не знаю даже, о чем он. Но знаменитую сцену с каменнолицей Ниной Ургант и песней «Здесь птицы не поют, деревья не растут» я видел за жизнь «раз дцать», как выражались в те не столь отдаленные времена. Ее упорно вставляли в самые разные «передачи» (так тогда называли все, что не фильм) и по разным поводам - как будто она была самой лучшей, самой нужной. «Хорошее повтори и еще раз повтори».

Тут нужно было бы подробнее - про военный цикл Окуджавы. Но можно и не трудиться, ибо потом он сам его дезавуировал - дескать, «заставляли писать», растлевали музу.