Русская жизнь. Вторая мировая (июнь 2007)

Итак, вспоминаю страшно далекий 1952 год, начало осени, разгар боевой и политической подготовки на эскадре Черноморского флота, и я, только что испеченный лейтенант, кручусь на ходовом мостике флагманского корабля эскадры, помощником вахтенного офицера линкора «Севастополь». Сам командующий флотом на борту, начальник штаба флота здесь же, тот и другой ограждены свитой. Уже известно: будет проверяться готовность «Севастополя» оставаться флагманом несмотря на повреждения, причиненные ему огнем условного противника. То есть будет - разными вводными - имитироваться выход из строя башен, орудий, постов и пунктов управления, и последующие действия командира линкора штаб флота станет бдительно оценивать. На сей раз испытанию подвергся не командир и старпом, а помощник командира, моряк не просто бывалый, а дело свое знавший много лучше любого офицера и на ходовом, где ГКП (Главный командный пост), и на флагманском мостике. А они, мостики, на фок-мачте, у боевой рубки. Экзаменуемый помощник же по боевой тревоге расписан на грот-мачте, там ЗКП (Запасной командный пост). О том, что надо делать при вводной «Выход из строя ГКП», преотлично знают все, кроме молоденького помощника вахтенного, лейтенанта Азольского, который щенком носится с правого крыла мостика на левый и обратно, принюхиваясь и прислушиваясь.

Начальственная задумка в идеале мыслилась очень разумно. Ни с того ни с сего адмирал Горшков С. Г., командующий Черноморским флотом, вдруг шепнул бы начальнику своего штаба контр-адмиралу Пархоменко В. А. пару словечек, и тот проорал бы саму вводную, которая обязана вызвать переполох на ходовом мостике линкора, ведь она признавала командира и старпома, а с ними и всех на мостиках фок-мачты - убитыми после попадания нескольких снарядов. Немедленно отрубались бы линии связи ГКП, и вся власть на линкоре переходила к помощнику командира на грот-мачте. И самостоятельные действия его, воплощенные в командах и приказах, становились отныне объектом изучения, по ним станут судить, насколько грамотно будет линейный корабль «Севастополь» выполнять возложенные на него боевые задачи - без командира, боевой рубки и средств связи. Обыгрывалась, замечу, стандартная ситуация, типичная для реального боя.

Так мыслилось. А происходило так.

Минут за пять до того, как в голове адмирала Горшкова родилась шальная мысль о якобы уничтоженном ГКП, один из офицеров штаба покинул флагманский мостик, чтоб на ходовом приблизиться к старпому и сообщить ему нечто важное, на что тот ответил брезгливой гримасой: «Нашли чем пугать…» Однако подсуетился, из боевой рубки сообщил по телефону помощнику на грот-мачте о предстоящей вводной, которая не стала тайной и для лейтенанта Азольского, любознательное ухо мое прильнуло к прорези рубки.

Мысль Горшкова наконец-то озвучилась, ГКП лишился всех линий связи, и помощник командира на ЗКП вступил в командование чуть ли не гибнущим линкором. Теперь на него должны посыпаться разные вводные, но почему-то еще до оглашения они становятся известными уничтоженному ГКП, который предупреждает ЗКП. Помощник на ЗКП командует грамотно, с небольшим, правда, перебором: пожар на левом шкафуте он тушит еще до того, как вводная о стихии огня поступает на грот-мачту. Игра в поддавки захлестывает всех на мостике, и щенок, гордый тем, что клыкастая стая начинает признавать его взрослым псом, находит резервный способ передачи шпаргалок. Ему ведь по должности подчинен ЦАП, носовой центральный артиллерийский пост управления огнем 2-го артдивизиона, заодно и кормовой, оба поста сообщаются телефонно, в ведении щенка еще и командно-дальномерный пост на фор-марсе, его почему-то вводная не затронула, и если допрыгать до фор-марса и по переговорной трубе передать нужное, то…

Впервые за два месяца старший помощник командира корабля счел возможным обратить благосклонное внимание свое на приблудного кутенка, который, пожалуй, достоин того, чтоб о нем знали и матерые волки.

А помощник блестяще справился со всеми бедами от снарядов американского линкора «Миссури». По его командам дивизион живучести продемонстрировал адмиралам все возрастающее с каждым месяцем умение советского линкора отражать атаки противника и самому обрушивать на него смертоносные залпы. Правда, ухмылявшийся помощник о попадании каждого американского снаряда узнавал за пять минут до того, как снаряд этот засылался прибойником в канал ствола орудия одной из башен «Миссури».

«Отлично» - такова была оценка штаба. Всем - благодарности от командующего, желторотому лейтенанту тоже. Он прошел обряд инициации, его посвятили, он стал полноправным членом «дружной офицерской семьи».

Неделя прошла, другая, учения кончились, корабли вернулись в Северную бухту, линкор стал на свои штатные бочки, полноправный член получил заслуженное им увольнение и вознамерился на берегу не по-адмиральски, а житейски просто поставить свою оценку учениям.