Русские адмиралы — герои Синопа

По всей России женщины щипали корпию, собирали материал на бинты, но все собранное очень медленно достигало Севастополя либо застревало по пути, и многие раненые оказывались в ужасных условиях, в палатках без коек, без одеял. Вмешательство Н.И. Пирогова и других энергичных врачей помогало только в отдельных случаях¹. Нахимов, как уже известно, предоставил под госпитали корабли, пушки с которых перевезли на бастионы. Но количество раненых и больных все нарастало. Объезжая позиции, Нахимов обратил внимание, что только на 4-м отделении медики регулярно осматривают нижних чинов, и в приказании 25 февраля предписал начальникам отделений, чтобы уменьшить заболеваемость цингой, чесоткой и другими болезнями, наладить не реже 2 раз в неделю осмотры медиками от указанных им полков^{876 877}. 5 марта он приказал начальникам устроить бани и следить, чтобы люди чаще ими пользовались и могли носить чистое белье⁸⁷⁸.

Но главной проблемой являлась нехватка боеприпасов, доставка которых проходила с перерывами. Так как требовалось мешать неприятелю строить осадные сооружения, а это можно было осуществить только огнем артиллерии, постоянно недоставало пороха. Недостаток ядер заставил прибегнуть к использованию брандскугелей, заполненных песком, извлекать ядра из вала, в который до войны стреляли с учебными целями. При нехватке свинца собирали неприятельские пули⁸⁷⁹.

О том, что боеприпасов катастрофически не хватает, свидетельствуют приказы П.С. Нахимова. 2 марта одновременно с призывом к сбережению жизней людей он запрещал частую пальбу, отмечая, что «...кроме неверности выстрелов, естественного следствия торопливости, трата снарядов и пороха составляет такой важный предмет, что никакая храбрость, никакая заслуга не должны оправдать офицера, допустившего ее»⁸⁸⁰. В приказе 4 марта вице-адмирал вновь обратился с требованием экономить боеприпасы:

«Несмотря на приказ от 2 марта № 54, мною по гарнизону отданный, все протекшие ночи прошли в беспрерывной и бесполезной стрельбе из орудий, а потому до принятия решительных мер противу такого беспорядка я позволяю себе еще раз предварить всех частных начальников, что убеждения мои относительно этого предмета, в том приказе выраженные, я поддержу всею силою власти, мне предоставленной.

В настоящее время предписываю всем гг. батарейным командирам открывать огонь из вверенных им батарей не иначе, как при наступлении неприятельских колонн или при решительной пальбе из неприятельских укреплений; по работам же неприятеля огня из орудий отнюдь не открывать; гг. начальники отделений, на которых, как равно и на

начальника литерных батарей, возлагаю наблюдение за точным исполнением настоящего приказа, примут надлежащие меры для замедления работ, производимых неприятелем, сколько возможно будет, ружейным огнем»¹.

Недостаток боеприпасов не позволял артиллерии обороняющихся в полной мере мешать осадным работам неприятеля.

А союзники активизировали деятельность. В Лондоне и Париже выражали недовольство затянувшейся осадой. Французское продвижение остановилось в 65 саженях от 4-го бастиона, английское — в 200 саженях от 3-го бастиона. Луи-Наполеон послал в Крым своего любимца генерала Ниэля, который 20 января на совете союзников предложил перенести усилия на Малахов курган. Взятие кургана позволяло обстреливать с тыла оборонительную линию и рейд, по которому русские осуществляли сообщение Южной и Северной сторон. На совете решили, продолжая атаки 3-го и 4-го бастионов, основные усилия перенести на Малахов курган и 2 марта начать усиленное бомбардирование. Уже 21 января французские войска выдвинулись на Киленбалочные высоты, заложили две батареи и начали сооружать первую параллель в 840 саженях от кургана. Активность союзников ставила под угрозу положение Малахова кургана. Русское командование намеревалось для обеспечения обороны кургана занять высоту Кривая Пятка, однако теперь этот холм оказывался под перекрестным огнем неприятельских батарей. Чтобы улучшить положение, предприняли неожиданную для противника операцию^{881 882}.

В ночь на 10 февраля Волынский полк и три батальона Селенгинс-кого полка под командованием генерал-майора А.П. Хрущова начали скрытно постройку редута на Киленбалочных высотах, в 400 саженях от французской параллели. Необходимые инструменты и материалы доставили накануне по мосту на баржах через Килен-бухту, который по приказу Нахимова устроили моряки. Для прикрытия работ моряк приказал у Килен-бухты и против Георгиевской балки поставить пароходофрегаты «Владимир», «Херсонес» и «Громоносец», чтобы при необходимости поддержать огнем продвижение войск. Французы лишь утром обнарркили соседство нового русского укрепления (Селенгинского редута) и огнем стрелков стремились помешать строителям. 12 февраля пять французских батальонов пытались атаковать редут, однако их заметили пластуны. По сигналу (сожженному фальшфейеру) артиллерия с парохода и Корнилова бастиона открыла огонь по скоплению неприятельских войск; после атаки Волынского полка атакующие отошли и более не мешали¹.