Русские аграрные праздники

Сведений о печении фигурок скота из теста имеется довольно много. И. М. Снегирев сообщает по рукописи 1829 г.: в Шенкурске до 1780 г. «в каждом доме приготовляли к празднику Рождества Христова из пшеничного теста фигуры, изображающие маленьких коров, быков, овец и других животных и пастухов. Такие фигуры ставились на окна и столы, посылались в подарок родным» (Снегирев, Русские простонародные праздники, вып. 2, 26; ср.: Сахаров, Сказания, т. II, кн. VII, 69). П. С. Ефименко наблюдал этот обычай в Пинежском уезде Архангельской губернии: «К Рождеству стряпаются из ржаного теста хозули (козули); изображают овец с рогами и без рогов, коров, оленей с ветвистыми рогами; болванят из теста уточек в виде кур» (Ефименко, Материалы, ч. I, 147). То же наблюдалось, например, в Олонецкой губернии. «По данным из Олонецкой губернии, накануне Рождества стряпали „козульки из белого или черного теста в виде какого-нибудь четвероногого животного или птицы – диких или домашних; одна из козулек полагается в сени над проходными воротами во двор, чтобы скот летом ходил сам домой и лучше плодился“» (Чичеров, Зимний период, 75). Об обычае печь козульки сообщается из Сибири: «Еще было обыкновение печь из ржаной муки ягнят и овечек, иногда и пастуха; все это давали в гостинцы детям» (Авдеева, Записки и замечания, 56). Совершенно такие же сведения имеются из центральных и южных областей: «Аналогичное печение, называвшееся в большинстве случаев „коровки“, пекли также в среднерусских и южнорусских областях 〈…〉 „Коровки“ пекли преимущественно для одаривания колядующих за овсень. Об этом единогласно свидетельствуют сообщения этнографов XIX–XX вв.» (Чичеров, Зимний период, 76). Этот обычай был распространен повсеместно и некоторое время держался еще и в советское время. «Во Внукове в первый день Рождества печется ряд мелких коров, одна большая фигура коровы и две большие фигуры овец. Эти фигуры хозяйка хранит до Крещения, в Крещение же после водосвятия размачивает в святой воде фигурки и раздает скоту»[35]. В. И. Чичеров и в этом случае видит остатки каких-то жертвоприношений. «Тип святочного обрядового печенья в виде животного 〈…〉 заставляет видеть в этом ритуальном кушанье пережитки жертвенных обрядов» (Чичеров, Зимний период, 77). Между тем козули еще менее похожи на жертву, чем кесаретский поросенок, в употреблении которого В. И. Чичеров также видит реликт жертвоприношения. Козули, как правило, изготовлялись не как блюдо. По материалам, приведенным А. Б. Зерновой, видно, что они могли даваться в корм скоту – совершенно явный магический прием создания приплода. По материалам Д. К. Зеленина, приведенным и В. И. Чичеровым, видно, что это делалось, «чтобы скот летом ходил сам домой и лучше плодился»; «козули», следовательно, самим народом понимаются как продуцирующий обряд и иногда – как оберег. Д. К. Зеленин по этому поводу пишет: «Это не замена жертвенного животного его изображением, а магический прообраз будущего приплода» (Zelenin, Volkskunde, 375–376). Это – имитация действительности, которая должна вызвать изображаемую действительность к жизни. Такую же мыслительную основу мы увидим еще в целом ряде других обрядов цикла аграрных празднеств.

Сделанные в этот день фигурки уже своим наличием должны были влиять на будущее. Поэтому формы применения их неустойчивы; их дальнейшее применение уже не имеет существенного значения: их ставили на окно, дарили, хранили до будущего года, давали в пищу скоту. Особенно широко применялась раздача их колядующим детям. Обычные строки колядок:

Дайте коровку,
Масляну головку, —

относятся к «козулькам». Колядующие выпрашивали их, и их очень охотно им отдавали. Дети или другие колядующие, конечно, съедали их, но это не дает права думать, что мы имеем здесь пережиток жертвоприношения.

Святки – не единственный срок, когда пеклись всякого рода «козули». Так, в Егорьев день (23 апреля), в день первого выгона скота и лошадей, пекли изображения этих животных. И. П. Калинский, который об этом сообщает, полагает, что это делалось «в честь Егория» (Калинский, Месяцеслов, 391). На самом же деле это не прием чествования, а магический обряд сохранения и приумножения скота.

Обрядовым печеньем сопровождалось и завиванье венков на семик. В этот день кое-где также пеклись «козули», но эти козули изображали уже не скот, а венки, как это соответствовало характеру праздника. О печении козулей в семик И. М. Снегирев сообщает следующее: «В селах и деревнях Нерехотской округи пекут для девиц козули, род круглых лепешек с яйцами в виде венка. С козулями они идут в лес, где с песнями завивают ленточки, бумажки и нитки на березе, на коей завязывают еще ветки венками» (Снегирев, Русские простонародные праздники, вып. 3, 104).