Русские аграрные праздники

Когда в науке говорят «похороны Масленицы» или в народе говорят «русалку хоронят», то эти выражения верны лишь отчасти, поскольку весь обряд имитирует похоронную процессию. Но хоронить можно только мертвого, в обряде же хоронимое существо не мертво, а живет. Мы имеем не похороны, а предание смерти живого существа. На святках хоронят живого человека, который только представляется мертвым. То же происходит на масленицу и на Ивана Купалу. О Масленице никогда не говорится, что она умерла. На Троицу уничтожают живую березку, а не высохшую. Исключение составляет Кострома. В песнях, сопровождающих этот обряд, иногда говорится, что Кострома умерла, но и эта смерть до некоторой степени носит условный и полукомический характер:

Она убита не убита,
Тафтою покрыта.

(Шейн, Великорус, № 1259)

В некоторых песнях Кострома изображается не мертвой, а гулящей, и если она мертва – она умерла от разгула.

На русском материале мы не имеем плача при похоронах и смеха при воскресении; мы имеем их смешение: одни имитируют плач, другие одновременно скачут и смеются. Смех должен был обеспечить убиваемому возвращение к жизни, столь важное, как полагали, для обеспечения нового урожая. Смех имеет целью обеспечить убиваемому существу новую жизнь и новое воплощение. Он показывает, что смерть есть смерть, приводящая к новой жизни. В этом отношении такой смех напоминает так называемый сардонический смех античности. У древнейшего населения Сардинии, которое называлось Sardi или Sardoni, существовал обычай убивать стариков. Убивая стариков, громко смеялись. В этом и состоит пресловутый «сардонический» смех. Это выражение в настоящее время стало синонимом выражения «жестокий», «злорадный» смех. На самом же деле смех при убивании превращает смерть в новое рождение.

Сюда же можно отнести и другие, известные из этнографии факты смеха при похоронах, а также внезапный переход от плача к смеху на радуницу. Смех на могилах в праздник всеобщего воскресения, воскресения природы и воскресения божества, означает, что мертвые не умерли.

Единственный исследователь, заметивший значение смеха в описываемых нами обрядах, был Н. Румянцев, специально изучавший масленицу. Масленичные увеселения, как он полагал, «имели и одно общее назначение – вызвать как можно больше смеха, веселья, радости, повышенного настроения, а это, в свою очередь, тоже имело особое значение и назначение, носило магический характер.

Дело в том, что древние славяне (и другие народы) приписывали смеху особую магическую силу – способствовать поднятию и усилению производительных сил природы, тому же урожаю хлебов, трав, плодов, умножению животных и т. д. Верили, что чем больше будет смеха и чем громче будет он, тем богаче будет природа в наступающем году, тем больше она народит и даст человеку продуктов питания»[104].

На основании более широкого изучения не только масленицы, но и других праздников аграрного цикла можно уточнить гипотезу Н. Румянцева. Магическое значение имело не всякое праздничное веселье, не всякий смех, а смех при растерзании или вообще умерщвлении куклы. Смех влиял на природу не непосредственно, а через воскресение умерщвленных антропоморфных олицетворений праздника, которые воскресали в травах и злаках, которые своей смертью и своим воскресением будто бы создавали урожай.

Глава VII. Обрядовые игрища и увеселения

Святочные вечёрки. – Новогодние гадания. – Подблюдные песни. – Ряжение. – Шествие с козой. – Вождение кобылки. – Игра в быка. – Маскировка перемены пола. – Смысл ряжения. Обрядовый эротизм. – Игры, имитирующие свадьбу. – Шутки в святочную ночь. – Масленичные состязания: скачки, кулачные бои, взятие снежного городка. – Катание с гор, катание по улицам. – Качели. – Целовник. – Столбы. – Колодки. – Русальная неделя. – Обряд кумления. – Поверия о русалках. – Некоторые детали похорон Костромы и Ярилы. – Купальская ночь. – Очистительные обряды как конец празднеств

Сказанное о смехе облегчает изучение и понимание всякого рода праздничных игр и увеселений.

Эти увеселения многочисленны и разнообразны, мы рассмотрим только некоторые из них.