Русские богатыри

Попович также неспешно и с достоинством выехал навстречу.

Поединок обещал быть напряженным, и число зрителей увеличилось как минимум вдвое.

Суровые, огромные, как башни, закованные в булат, они молча возвышались на своих исполинских конях, хмуро посматривая друг на друга. Оценивая.

Попович вытряхнул дождь из бороды и медленно опустил ладонь на рукоять меча. Выглядел он тем, кем и был создан — богатырём, боевой самостоятельной единицей. Сила и мощь, слитые воедино и помноженные на опыт и умение. Во всём его облике угроза и стремительность. Взгляды скрестились. Суздалец, привычно пробежав кончиками пальцев по рукояти, тоже положил свою здоровенную ладонь на меч, длинный и широкий.

— Ты готов к поединку? — спросил Александр.

— Всегда! — Ответ радовал лаконизмом.

Александр, перебравшись через ручей, сказал ему:

— Отъедь.

Сказано это было ледяным голосом, с пониманием того, что подействует. Он стоял перед суздальцем уверенный и насмешливый, хотя синие глаза Александра смотрели холодно и предостерегающе. Было презябко. Для разминки Попович свёл лопатки под доспехом, поёжился от сырости, затем распрямился, выпятив грудь, готовый встретить ею врага и выполнить свой долг. Он чувствовал, как в его тело постепенно вливается страшная мощь. Поёрзал в седле, проверяя крепость ремней подпруг. Теперь он был готов. Подумав немного, Попович правой рукой достал булаву, левой же достал из-за спины щит и укрыл им левую сторону груди. Наклонившись, что-то шепнул коню в самое ухо, тот тряхнул головой, как будто понял всадника.

Суетливость не пристала настоящим мастерам. Противник без особой торопливости вытащил меч и укрылся щитом без единого лишнего движения.

Однако сам бой был слишком коротким. Витязи разом пустили коней навстречу друг другу. Жеребцы скакали тяжёлым галопом, копыта выбивали из земли комья грязи, которые взлетали выше головы.

Они сшиблись со звоном и грохотом. Суздалец ударил первым. Попович успел закрыться и ловко принял удар меча серединой щита, тем местом, где блестела широкая бляха. В ответ он коротко взмахнул рукой, и противник не успел опомниться, как на его голову обрушился тяжёлый удар булавы. Шмяк! Попович знал свою мощь, шарахнул от души. Будь на суздальском богатыре восточный шлем, быть бы ему с разбитой головой, но узкий конический шлем сбросил скользящий удар. Да ещё помог его смягчить меховой подшлёмник. Однако и этого было достаточно. Сбитый с головы воина шлем свалился в грязь, а сам он, не выдержав удара, вылетел из седла и покатился, звякая кольчугой, следом за ним. Конь, оставшийся без всадника, дико заржал и отпрянул, болтая поводьями.

Александр, сошедши с коня, подошёл к поверженному противнику и, наступив без всякой нежности ему на горло ногой, спросил:

— Чего хочешь?

И услышал в ответ:

— Хочу живота.

Не торопясь, убрал ногу и с деланным безразличием пожал плечами. Он вновь победил, доказал, что сильнее всех, иного ему было и не нужно.

Теперь он мог продемонстрировать своё благородство, великодушие и даже чувство юмора. Поэтому Александр молвил:

— Иди, трижды погрузися в реку да буди у мене.

Выполнив этот неприятный водный моцион, суздалец вернулся к победителю мокрый и продрогший. Вся голова его была забинтована так, что виден был только один глаз, скорбно взиравший на мир.

В этот раз Александр сказал уже серьёзнее:

— Едь к своему князю и скажи ему: «Александр Попович велит тебе уступить вотчину великого князя, или же мы ее сами у тебя возьмем». Да привези мне ответ, а то я тебя и среди полков найду!

Поверженный богатырь с трудом влез на коня, неверные пальцы не сразу поймали узду. Выглядел он уже не так уверенно. Суздалец понуро потащился к своим рядам. Как человек слова он съездил на вершину Авдовой горы, на которой расположились полки Юрия, и вновь вернулся к Александру с ожидаемым отказом. Иного и не ждали, но свой вызов всему суздальскому войску ростовец бросил.

Больше в этот день с Поповичем никто не посмел, да и не захотел спорить.

Пока богатыри щеголяли удалью молодецкой, в княжьем шатре шло совещание. Сражение решено было дать завтра, и теперь обсуждалась диспозиция.

Пока князья мыслили стратегически, весёлый, неунывающий Тороп сидел в окружении гридней и рассказывал им одну из своих бесконечных историй, а все слушали его и покатывались от хохота, — народ всегда с охотой слушает вралей и балагуров. Невысокого роста, подбористый и вихрастый молодец, он чем-то выделялся из всех сгрудившихся вокруг него — здоровенных, рослых, плечистых, выше его на голову.

— Вот как это было. Вышли мы как-то на половцев. Едем. Попович решил остаться внизу, а я решил подняться на холм. Оттуда видать лучше. Выезжаю и тут же натыкаюсь на степняков. Их там человек сто, ну никак не меньше, а я на этом холме торчу один, как прыщ на лбу. Смотрю, и они меня увидали. Ладони к глазам прикладывают, щурятся, а старшой их саблей в меня тычет, направление своим показывая. Отделилось человек тридцать от их отряда, пришпорили коней, и за мной, точнее, меня окружать, живым брать. Летят прямо на холм, только пятками коней по бокам лупцуют.