Русские чернила

– Доктор Геза сказал, что нельзя, – пробормотал Давиде. – Он приказал нам оставаться здесь и не давать причалить ни одному катеру.

– Плевал я на доктора Геза! Пусть сколько хочет препирается с полицейскими. Отель придется открыть для тех, кому удастся спастись, у него нет выбора. А нам надо туда, посмотреть, не можем ли мы чем-нибудь помочь.

– Можно мы с вами? – в один голос спросили швейцарцы.

А они ведь хорошие пловцы, отметил про себя Николя.

– Конечно!

И тут раздался истошный женский крик:

– Подождите! Подождите меня!

По пирсу, размахивая руками, босиком бежала Лили.

Давиде помог ей сесть в катер.

– Это самая гениальная штука, которая со мной приключилась за много лет, – в восторге заявила она. – И ведь я не под кайфом.

Когда они приблизились к огромному судну, бриз донес до них запах горелой резины и разлившегося по воде горючего. «Рива» обогнула «Сагамор» и направилась к левому борту. Их взору предстала сцена апокалипсиса. Даже швейцарцы застыли в изумлении. Давиде был вынужден выключить мотор: вокруг в панике барахтались и кричали люди. Несколько маленьких шлюпок, до отказа набитых пассажирами, качались на волнах возле высокого белого борта, прорезанного зияющей, как рана, трещиной. Только вот кровь из раны не текла. Патрульные машины направили на тонущий корабль мощные прожекторы, и Николя заметил, что «Сагамор» дал слишком большой крен и оставшиеся на борту спасательные шлюпки на воду уже не спустить. Они, скособочившись, болтались на поднятом борту, и толку с них не было никакого. На верхних палубах, по которым шарили лучи прожекторов, кричали и махали руками оставшиеся пассажиры, стараясь привлечь к себе внимание. Огромный корабль скрипел и стонал, как агонизирующее существо, которое в последний раз судорожно вздрагивает, перед тем как испустить дух.

Швейцарцы дружно встали. Она скинула туфли и стащила с себя узкое черное платье, он быстро снял костюм и лакированные ботинки. И с той же гармонией, которая так восхищала Николя, они прыгнули головой вниз в чернильную воду, усеянную какими-то обломками. Первой они вытащили из воды пожилую даму, транспортировав ее до катера, причем швейцарец, как профессиональный спасатель, зажал ее голову у себя под мышкой. Николя и Давиде втянули ее в катер. Она совсем ослабла и была похожа на намокшего, еле живого цыпленка. Сотрясаясь от рыданий, она прижалась к ним и смогла выговорить только несколько слов: она не может найти мужа, они прыгнули вместе, он был рядом, но она его потеряла… Смогут ли они ей помочь? Николя спросил, что же все-таки произошло. Лили взяла платье швейцарки и накрыла старушку.

– У нас был в разгаре праздничный ужин, как вдруг раздался взрыв, где-то внизу, в районе трюма. Тарелки и бокалы подпрыгнули на столах, нам никто ничего не сказал, и мы не знали, что делать. Мы просидели в столовой около часа, потом нам велели вернуться в свои каюты и ждать. Корабль кренился все сильнее, потом совсем завалился набок, и муж сказал, чтобы я скорее надела спасательный жилет. Надо прыгать, мы не так далеко от берега, видно даже огни. Была ужасная паника, но мы прыгнули. Найдите его, я прошу вас, найдите его!

Лили пыталась кое-как устроить ее в катере, пока швейцарцы были в воде.

Впереди Николя увидел веревочную лестницу, которая свешивалась с нижней палубы. По ней карабкался наверх человек в черной сутане. Другой, стоя в шлюпке, держал лестницу руками, не давая ей раскачиваться.

Николя скинул туфли.

– Ты что делаешь? – задохнулась Лили.

– Хочу подняться наверх.

– Спятил, что ли?

Не слушая ее, он прыгнул в воду. В одежде плыть было нелегко, он медленно пробирался в жирной, грязной воде, лавируя между плавающими обломками. Итальянец в шлюпке строго спросил его, что ему надо. Николя указал на лестницу. Человек в сутане уже почти долез до палубы. Итальянец покачал головой и засмеялся:

– Pazzo![28] Судно накренилось еще сильнее и вот-вот пойдет ко дну! Этот человек – священник. Он делает свое дело, лезет спасать души. А вам бы лучше свою спасти!

Николя не успел ответить, как у него за спиной раздался поток итальянских ругательств. Вздохнув, итальянец протянул Николя руку и помог забраться в шлюпку. Николя обернулся: в воде бултыхалась Лили.

– Черт возьми, – простонала она, – я же совсем забыла, что у меня линзы. Наверное, я их потеряла в море.

– И ты вообще ничего не видишь?

– Si, si, конечно вижу, я их надела, чтобы быть похожей на Элизабет Тейлор, у нее ведь фиалковые глаза, помнишь? – Тут она переключилась на человека в шлюпке. – Эй ты, stronzo![29]

Тот снова пожал плечами, втащил ее в шлюпку и протянул конец веревочной лестницы.

– Сама не знаю, зачем я это делаю, – проворчала она, хватаясь за ступеньку.

Потом взглянула на себя и на то, что осталось от шелкового платья:

– Знаешь, а ведь это «Прада».