Русские дети (сборник)

Прежний Пал Тиныч скромно кивнул бы и пошёл за помощью к учительнице информатики — Оксане Павловне, которая просила звать её просто Окса (имя, с точки зрения историка, больше подходившее реке, а не женщине). Новый Пал Тиныч, находившийся в эпицентре заговора, усмехнулся. Что это, как не ещё одна часть хитроумного плана — все мы должны быть на виду: учителя, родители, дети. За нами давно не надо шпионить, не надо тратить денег на агентскую сеть и вербовку — мы успешно следим за другими и охотно доносим сами на себя. Например, Диана как одержимая ежедневно отчитывалась в своих аккаунтах — что ела, где была, с кем встречалась. Публикации сопровождались фотографиями и ссылками, а потом Диана бдительно отслеживала — кому понравилось, сколько человек оставили комментарии, кому понравились комментарии и так далее… Вася МакАров называл таких, как Диана, «тэпэшками», но когда Пал Тиныч попросил его расшифровать это понятие, совсем не по-Васиному стушевался. Совсем, значит, неприличное слово.

У историка же по сей день не было своей странички — он даже адрес электронный завёл только после того, как Юлия Викторовна пригрозила ему штрафом:

— Как родители должны с вами связываться, Пал Тиныч?

Тогда он завёл адрес и действительно получал иногда письма с вопросами «Что задано по истории?» и, самое ужасное, с поздравительными виршами от учительницы литературы. Вирши были длинные, хромые, лишние слоги торчали из строк, как невыполотые сорняки на грядке, — а литераторша была обидчива и на другой день обязательно спрашивала, получил ли Пал Тиныч стихотворную открытку ко Дню защитника Отечества ? И как ему?

Второго сентября Пал Тиныч пошёл после уроков не в буфет, где обедала Окса и её приятельницы — литераторша, химичка, англичанка, — а в школьный двор. Он знал, что справа в кустах, за гаражами, подальше от всевидящего ока водителей, терпеливо высматривающих каждый «своего» пассажира, курят Миша Карпов и его гончие псы. МакАров их обычно чурался, но в этот день тоже оказался рядом — как раз пытался прикурить.

— У меня к вам разговор, друзья, — сказал историк.

— А за сиги ругать не будете? — удивился Карпов.

— Буду, — обещал Пал Тиныч, — но в другой раз.

Миша достал из кармана коробочку «Тик-така», потряс ею над каждой ладонью, после чего Пал Тиныч, как крысолов, вывел детей из кустов.

— Иван, жди меня, — велел Карпов водителю, сидевшему за рулём очень новой и очень красивой машины — марка её была Тинычу неведома. Его автомобильное развитие, а главное, интерес к подобным вещам остановились где-то на стадии «жигулей», в раннем детстве.

Пятидесятилетний на вид Иван послушно кивнул. Он был маленький и краснолицый — голова над рулём, как на блюде.

— Вы куда это? — возмутилась Даша Бывшева. Она и Крюковы как раз завершили обед — на траве, под ногами у них валялась гора конфетных обёрток и три баночки из-под колы.

— Если уберёте за собой это свинство, можете пойти с нами, — сказал историк, не оборачиваясь.

Сзади сначала зашуршало, потом затопало — гарпии неслись следом, заинтригованные.

Класс ещё не успел разъехаться, Пал Тиныч собрал почти всех в своём кабинете и спросил:

— Кто из вас знает, кем был Макбет?

— Это герой Лескова, — предположила отличница Катя Саркисян.

Пал Тиныч вздохнул. Всё это будет значительно сложнее, чем ему казалось. И зря, наверное, он пошёл с Шекспира. Ещё и с Макбета.

— Входят три ведьмы, — начал Пал Тиныч. Дети молчали, слушали, но не так, как Артём. Катя Саркисян была очень вежливой и не хотела перечить учителю. Остальные мучились, скучали, даже Вася смотрел на историка каменными глазами. Пал Тиныч волновался, забывал детали — получалась не высокая трагедия, но повесть, которую пересказал дурак.

— Зачем вы нам это рассказываете? — спросил еврейский атлет Голодец в том месте, где явился призрак Банко.

А Вася, предатель, стал издеваться, изображая:

— Я призрак Сбербанка!

Пал Тиныч ничего не ответил ни ему, ни Голодцу — рассказывал дальше, и постепенно к нему вернулась память. Целыми строками:

Лишь сыновей рожай. Должна творить

Твоя неукротимая природа

Одних мужей!

— Это к ЕГЭ, что ли? — осенило практичного Голодца.

Но Пал Тиныч не ответил — он всё тащил и тащил детей за собой во тьму Шотландии, где королева не может смыть с рук кровавые пятна.

Про пятна понравилось даже Карпову.

— Так-то нормально, — снизошёл он. — А зачем нам это, Пал Тиныч?

Лишь после финальных слов Пал Тиныч объяснил — он теперь будет каждый день рассказывать седьмому какую-то историю. Про ад, например. Или про белого кита. Хотят они про белого кита?

— Лучше про белого китайца, — пошутил Вася МакАров, и Тиныч опять не понял, о чём речь.

Седьмой «А» ушёл в недоумении. Вася задержался рядом со столом учителя и почему-то шёпотом спросил:

— Полтиныч, я знал, кто такой Макбет. Но если бы признался при этих быдлах — они бы меня затралили.

— Я понимаю, Вася. Не переживай.