Русские дети (сборник)

— Ну ладно. — Сергей Олегович старательно делал вид, что ему всё ясно, ясно даже куда больше, чем сказал Игорь, — хотя Игорю очевидно было: этот «футболист» с хрящеватыми ушами совершенно ничего не понимает. — И в чём смысл?

— Смысл чего?

— Зачем вы мир свой строите?

Вопросы были до того бестолковые, что Игорь не знал, как отвечать.

— Жить…

— Кто там будет жить?

— Мы… Ну, игроки…

— А этот мир вас чем не устраивает? Что вам не нравится?

Игорь молчал.

— Свет… — перебил Андрей. Он говорил спокойно — но чуть наклонясь к ней, глядя подчеркнуто внимательно. — Ты понимаешь, что такое Центр «Э»?

— Я понимаю, что такое Центр «Э». — Она прятала за раздражением испуг. — Я не понимаю, чего они к Игорю прицепились? Какой, на фиг, экстремизм — ему одиннадцать лет?!

— Свет, — терпеливо повторил он, — за Игоря ты можешь не беспокоиться, Игорю никто ничего не сделает…

— Может, правда из-за Машуниных — родителей этого Пашки? — Она рывком распечатала новую пачку фиолетовых «Vogue». — Грузины сказали, отец его не то лимоновцем раньше был, не то кем-то таким. Не может же быть, чтобы всё правда из-за игры какой-то несчастной?..

— Да похер! — Андрей проникновенно округлил глаза. Шаркнул зажигалкой, давая ей прикурить. — Похер, Свет, из-за чего вас туда таскали! Из-за игры, из-за Машуниных, из-за Херуниных… Не понимаешь?..

— Да всё я понимаю! — Она отвернулась, выдувая дым. — Не держи меня за идиотку…

Что уж тут не понять. Андрюшка у нас теперь в департаменте имущественных отношений — а там таки-и-е бабки, таки-и-е заинтересованные стороны… Только подставься — сожрут, бзднуть не успеешь… Конечно, все, кому надо, уже знают, что у Андрюшкиной жены проблемы с Центром «Э». И тут действительно не важно, что за проблемы и из-за чего…

Света покосилась на мужа. Тот смотрел прямо перед собой, куда-то поверх крыш, курил, подрагивая щеками, — так с поправкой на пухловатую его наружность выглядело мужественное перекатывание желваков; молчал, но Света прекрасно понимала всё, что осталось в подтексте этого молчания. Сколько, мол, я вам дал — тебе и Игорю твоему, — а теперь из-за вас же у меня головняки…

Это был пункт их негласной семейной конвенции: пользуетесь заработанными мною деньгами — не забывайте, кому обязаны. Света-то конвенцию блюла (куда денешься), а вот Игорь… Но не втолковывать же ему всё прямым текстом…

— И «Солис» этот, будь добра, заставь его стереть, — подал наконец Андрей голос, коротким беспощадным движением давя в пепельнице окурок.

— Ты что, правда думаешь?..

— Свет… — Он снова уставился ей в глаза, звонко пристукнув зажигалкой о перила лоджии. — Надо объяснять?

— Нет, я понимаю, — нахмурилась она, опять ловя себя на этом слове. «Понимаю». И то понимаю, и это. Эк мы все друг друга с полуслова-то понимаем! Жизнь такая. Научила.

Вот только Игорь не поймёт. Что она ему скажет? Как обоснует? А никак. Просто скажет: сотри. Видишь же, у нас проблемы из-за «Солиса» твоего. Хотя он, конечно, спросит: а в чём, собственно, проблема? На это Света только разозлится — потому что нечего ей будет ответить. Не знает она, в чём проблема. Не понимает. Потому что наше полное понимание всего — оно, если вдуматься, довольно странно. С виду — буквально телепатия, чтение мыслей, лишь оброни с соответствующей интонацией: «ну, вы ж понимаете»… или гримаску соответствующую скрои, или даже просто глаза эдак утомлённо прикрой. А по сути — ни черта не понятно, сущий бред, мрак и туман.

«Ты не поверишь! — радостно орал у кого-то из соседей телевизор. — Трагедия в семье Аллы Пугачёвой!»

— Кому — мне нравится, что Игорь, вместо того чтоб взрослеть, какие-то придуманные миры с утра до ночи строит?.. — бормотала Света. — Да ещё вместе с такими же фантазёрами затюканными… Но что в ментовку из-за этого могут потащить — я не представляла… Им там совсем уже заняться нечем?

Андрей выразительно скривился — досадуя и на туповатое рвение «эшников», и на туповатое недоумение жены.

— Что Игорь тебе говорил? — недовольно напомнил он, не глядя на Свету, лаская айфон шустрым пальцем. — Что у них там за правила? Справедливость, справедливость… — хрюкнул брезгливо.

— И что?

— Свет… — вздохнул. — Правда не понимаешь?

Игорь поковырял пальцем бледно-зелёный лишайник на бугристой потрескавшейся коре.

— Мать стереть заставила, — признался он.

— Севка Мелкий сказал, их с Сашкой тоже родоки заставили. — Паха взвешивал в руке толстую палку с перпендикулярно торчащим огрызком ветки и резко загибающимся концом — цзянь-гоу, как он объявил.

— Так что, ни у кого «Цивитаса» больше на компе нет? — обвёл всех взглядом Игорь.

— Я знаете чё у бати узнал? — Артём веско сплюнул между толстых коленей. — Менты «Цивитас» в какой-то чёрный список внесли. Его теперь со всех серверов в России снесут.

— Чё это они? — поразилась Алинка.

— Боятся, — презрительно пожал плечами Игорь.

— Чего боятся? — повернулась она к нему.

— Да сами, думаю, не знают. — Он поболтал ногами, чиркая носками сандалий по песку. Сосновый корень неудобно изгибался под задом. — Взрослые вообще всего боятся, не видите, что ли?