Очень хорошо видно, что в конечном итоге вызвало распад свидерского сообщества – именно потепление, причём могучее, когда было жарче нынешнего «глобального потепления». В ходе этого климатического процесса открывались не только новые территории, но и новые возможности для хозяйствования. В этом смысле можно сказать, что свидерцы были последней людской общностью, критически зависевшей от климата, – своей привязкой к северному оленю и, соответственно, северному быту они сами себя, можно сказать, эвакуировали на край эволюции.
А вот другие потомки свидерцев продолжали эволюционировать.
Кундская культура переходит в нарвскую, причём без паузы, – это 7 —> 5 тысяч лет назад. Тут мы уже видим осёдлость, зачатки земледелия, в качестве жилищ – уже относительно похожие на дома постройки под двускатными крышами. Видно относительно тонкое владение обрабатывающими технологиями. Правда, коль скоро кремня в этих местах маловато, в качестве орудий использовались рог и кость.
Заметны следы обмена, то есть зачатки торговых отношений. Что отсюда следует? А то, что появилась собственность, отдельная от общей собственности рода. А раз есть отдельная собственность, прямой путь ей в превращение в личную собственность. А раз так, то естественным образом возникает соблазн ею завладеть, отдавая в обмен на неё хороший удар палицей или каменным топором. Тем более что топор у нас ещё свидерские предки изобрели…
Всю диалектику этих отношений с собственностью вскоре – двух тысячелетий не прошло – продемонстрировали носители культуры ямочно-гребенчатой керамики.
Но сперва пометим себе генетическую физиономию нарвцев. Тут у нас имеются девушки с U5b, U5a2d, U5b2b, U5b1b1a, U5a2e и U2e1, а также H11a.
Вот на последнюю даму следует обратить особое внимание. Не на саму, разумеется, а на тот признак, который она передала потомству, фиксируемому нами в нарвской культуре.
Дело в том, что сегодня –
–
А ведь, вспомним, в древней Европе её вовсе не было. А дальше, после молодого дриаса, и вовсе не стало: дедушки мои в своём натиске таскали за собою полюбившихся им подружек с U. А вот гаплогруппа H возникла в Западной Азии и оттуда пошла распространяться на юго-запад Европы –
То есть – пометим – распространялись –
Кто бы это в то время мог водить за собою подруг по обнажённому дну Средиземного моря? А мы помним – всё те же дедушки I, служившие тут в качестве гуманитарного наполнителя пространства между мадленом и капсийцами, будучи частью и тех и других. Затем ребята I пошли на север, а девушек Н то ли оставили в безутешном горе, то ли растеряли по дороге, отдав предпочтение красоткам U. Впрочем, растеряли-то вряд ли – не те тогда были народно-хозяйственные условия, чтобы столь нерачительно разбрасываться пищевыми ресурсами. Теперь вы понимаете, откуда в женщинах та тщательно скрываемая жестокость, выплеска которой наружу побаиваются и видавшие виды спецназовцы? А представьте только это женское счастье – мурлыкая под мышкой у любимого мужчины, обсасывать косточку его прежней подружки!..
А вот среди тех, кто остался на месте и не увидел красоток тогдашней Франции, женщины Н заняли своё достойное место. И сегодня данная гаплогруппа хоть и растеклась по всей Европе, но с наибольшей частотой (более 50 %) фиксируется среди басков. Относительно красоты нынешних европейских женщин, кто повидал, думаю, помолчит, как культурный человек в доме у покойного, а вот что касается нарвской девушки и её корней из Басконии, то тут необходимо запомнить эту связь. Она ещё всплывёт в самом неожиданном ракурсе.
А пока можно посмотреть, в каких культурах-местах-временах мы встречаем ещё носителей мтДНК Н. Итак:
–