Русские до славян

Нет, в конкретике жизни бывало, конечно, всякое. У кого-то жену увели, а он не простил и затаил. Кто-то из пришлых земледельцев на землю твоего рода покусился – тут воевать или судиться. Кто-то захотел к вооружённой элите примкнуть, но пал во время воинских испытаний, и не всем его родичам это понравилось. То есть почва для конфликтов была, её не могло не быть при тогдашней жизни, как, впрочем, и при нынешней или даже жизни вообще. Но это были именно локальные, ситуативные конфликты, которые не затрагивали главного – синтеза пришлых и местных. Каковой и выражался в образовании новых культур.

Ну а от ареала лендьельской культуры до оставленной нами было культуры эртебёлле – один шаг. Причём давно сделанный – мы помним о торговле, которую люди ЛЛК вели с этими «протовикингами».

И вот, наконец, бывшие наши среднестоговцы, а теперь уже непонятно кто, ибо растеряли многие среднестоговские особенности на своём длинном пути, но оставляют лишь свои элитарные горшки со шнуровыми узорами, сталкиваются с первобытными охотниками, рыбаками и моряками эртебёлле. Делить им особенно нечего. Только землю, которую охотники считали своим заказником, а пришельцам (уже утащившим с собою многие культурные особенности и, главное, экономику лендьельцев) нужна площадь для посевов. Не будем забывать, что у нас ещё засуха на дворе и прежде болотистые низины Северной Германии и Южной Скандинавии стали вполне себе урожайными полями. Вон сегодня даже в Норвегии урожайность пшеницы под 50–55 центнеров с гектара доходит. В Швеции ещё лучше. А тем более в Дании и Северной Германии.

Конфликт? Разумеется. Но только охотник с луком и стрелами с костяными наконечниками – плохой поединщик против конника с медным оружием. Да и мало их, охотников. А во-вторых, ежели с ними по-доброму, как с Гайаватой, то великолепный обмен получается – морской рыбы и лесных животных на всякие нужные охотнику вещи. Бусы какие-нибудь, топорики каменные, изящно выделанные и выглаженные. Да и само вообще умение ходить по морям и добывать морского зверя – разве бесполезно оно?

Вот так и появились носительницы южной генетики в образе фермеров в Швеции. Подселились рядом. А люди эртебёлле… Что ж, которые совсем охотники – гайаваты скандинавские – уплыли себе на закат. Или на север. Или на восток, где смешались с людьми ямочно-гребенчатой керамики. А которые уже на переходе к осёдлости были и жили в рыболовецких-охотничьих поселениях с животноводством и началами земледелия, – те вполне, надо полагать, с охотою переходили к более высокому уровню жизни и быта.

К тому же не будем забывать об извечной человеческой способности плодить врагов и с ними затем воевать. Раз уж вспоминаем о Гайавате, то не будем забывать о вековой вражде алгонкинов, к которым принадлежали и гайаватовы оджибуэи, и ирокезов. И что алгонкины сделали, когда у французских переселенцев в Канаде образовался конфликт с ирокезами? Правильно, вступили в войну на стороне французов. За подробностями можно обратиться к Фенимору Куперу, но сам принцип понятен: немало общин эртебёлле могли захотеть присоединиться и присоединились к пришельцам с юга. Так и образовалась культура воронковидных кубков.

Ареал её простирался от Нидерландов до устья Вислы и от Средней Швеции до Чехии. Вовсю возводятся укреплённые поселения до 25 га площадью. Дома – знакомые степные мазанки из глины. Кстати, здоровенные – площадью 12 на 6 метров. Интересно, что в ней же присутствуют и дома длиной 80 метров, шириной 6,5 метра, сооружённые из дерева. Это, похоже, прототип будущих скандинавских длинных домов, а само сочетание их с мазанками указывает на полиэтничность культуры.

Но при этом культура ещё и не в археологическом смысле: между домами на одном из раскопов обнаружена замощённая камнем улочка шириной 10 метров. Это уже совсем цивилизация!

В этой культуре любили и мегалиты, хотя, судя по всему, они заимствованы от сходных технологий из Ирландии, Франции и Португалии. Причём использовались они в качестве роскошных могил, располагались в центрах поселений и хранили в себе тела представителей элиты.

Частично мы об этой культуре уже говорили ранее, поэтому сейчас обращаю внимание только на детали. Например, на то, что в Швеции было найдено 10 тысяч каменных топоров – и все они утоплены в водоёмах. Что это означает? Непонятно. Жертва богам? Согласимся, странная жертва. То ли капитуляцией отдаёт, то ли, наоборот, угрозой. Хотя если вспомнить тех бедняг из времён маглемозе, которых черепа опять-таки под водой разместили, то не исключено, что легенды о злых водяных, которым нужно приносить жертвы, дошли до носителей КВК с тех седых пор. В охотничьих сообществах предания вообще хранятся долго, а тут, на краю тогдашнего мира, явно наблюдается преемственность основного населения – с тех пор как сюда зашли люди I.