Русские до славян

Как ни странно, никто не сделал вывода из этого переворота. Ясно, что таблицами Калица представлено не влияние Трои на баденскую культуру Подунавья, а наоборот – воздействие баденской культуры Подунавья на Малую Азию. /167/

К своим словам учёный приводит иллюстрации:

Сходство дунайской и троянской керамики

Так почему бы и нет? В конце концов, и среднестоговцы, и баденцы, и хетты – это один и тот же поток степных конников. Только разошедшихся в разные стороны.

Или даже хетты – это те, кто раньше отвернул в сторону и направился на Ближний Восток. А баденцы – параллельная ветка. Но это не обязательно и, главное, ничего не меняет.

А хетты явно говорили на индоевропейском диалекте.

Вот такой вышел бросок степных всадников из плохих природных условий за лучшей долею. Бросок этот, надо признать, получился замечательный – быстрый и эффективный: прискакивали, немножко воевали, подчиняли, сдвигали, подселялись, брали местных женщин и начинали новый исторический путь уже местными культурными сообществами.

И так и дошли до севера. Где и остановились.

Не подозревая о том, что по их следам скоро отправится вторая волна таких же искателей лучшей жизни…

Глава 7. Переформат Европы

На самом деле первая волна степных интервентов в Европе изменила многое, но не всё. Как уже сказано, одних подвинули, других задвинули, третьих заменили, четвёртых переформатировали – но в целом до настоящего переформатирования европейской этнической и цивилизационной карты дело не дошло.

Но шло. К тому шло. И вновь – со стороны понтийских степей.

А там между тем продолжались вызванные природным фактором экономические процессы, приводящие к процессам этническим. Будем уж так для простоты называть движения и переформатирование человеческих общин и культур, помня при этом, что об этносах в нынешнем понимании речь зайдёт, быть может, только примерно в 1–2-м тысячелетиях до нашей эры и то в странах с развитым земледелием – в Египте, Междуречье, Анатолии, Леванте. Этносы рождаются землёю, почвою, процессами владения ею и её обороны. Ещё вернее – самоосознанием себя со стороны некоего коллектива владельцев земли в качестве общности, противостоящей другим общностям. И единство которой выше разногласий внутри её, потому что оно жизненно необходимо для защиты и самой общности, и её права на землю.

Вот это противостояние – в перспективе приводящее к появлению этносов, но пока ещё не в данную эпоху – и развивалось в Степи и смежных с нею пространствах.

Среднестоговская культура никуда не делась – земледельцы её и скотоводы как сидели на своей земле, так и продолжали сидеть. Да, эта общность отстрелила от себя некий побег, состоящий из конных вооружённых мужиков, но от этого не перестала быть общностью. Да и далеко не факт, что осознавала этих мужчин своими. Это ведь мы сегодня выстраиваем эти общности в зависимости от формы орудий и рисунков на горшках. А для них конкретно какой-нибудь конный народ с тотемом степного волка в качестве соплеменника никогда и не рассматривался, ибо что общего у этих хищников с народом быка, кроме похожих горшков?

Но в Степи уход народа степного волка не изменил ничего. Разве что он очистил свои земли для стад других степных народов. А сокращение кормовой базы по-прежнему держало конкуренцию в оживлённом, алертном состоянии. Что приводило естественным образом к борьбе между общинами. В каковой борьбе естественным образом консолидировалась доминантная сила.

Такой силою около 5,6 тысячи лет назад стала общность, в современной научной литературе имеющая кодировку «ямная культура».

Что это такое? О, это очень сложное явление, перенёсшее своё влияние на громадные пространства – от Атлантики до Индии. В конечном итоге имеется в виду. Ибо до тех пор много трансформации должна была пережить и она сама, и окружающая её этническая и материальная среда.

Но по порядку.

Это культура, в происхождении которой, по верному замечанию мудрого человека, мистическим образом сочетаются степная милитаризованность и высокое земледельческое и строительное мастерство. После проделанного выше разбора этого парадокса мы, кажется, приблизились к пониманию природы такого сочетания: в степном и лесостепном пространстве Северного Причерноморья на протяжении тысячелетий формировалась общность пашенного земледелия и выпасного скотоводства на базе преимущественного коневодства. Срастались – не переставая соперничать, конечно, – развившиеся из европейского охотничьего граветта «фермерские» культуры и пришедшие с закаспийского Востока скотоводческие общины, удачно приручившие лошадь.