Русские до славян

Не будем пока вдаваться в глупые споры, кто были русы по национальности. Потому что просто не было тогда национальностей. Родами люди жили, а своим народом считали тех, кто говорит на таком же языке. Но и народ был на два порядка ниже рода. Если вообще присутствовал в понятийной системе. Под родом была община одного поселения, а под общиной – задруга, «пятно» из нескольких близких поселений общин. Причём именно не «над», а – «под». Это мы сегодня считаем всех «над» – коллектив, народ, государство. Потому что олицетворяем это всё с властями, а власти всегда – «над».

А в те годы властей не было. Максимум – приходили раз в год сборщики дани. Но они были больше похожи на продотряды времён Гражданской войны: своё положенное забрали, что мужики поднесли – выпили и отбыли себе в дали неведомые. Куда-то далеко, к князю. Какому – а кто его знает, да и надо ли?

Вот и найдите в этой схеме общественного устройства место для народа, нации, патриотизма и жгучей боли, что Рюрик не назван в летописи славянином, а назван русом, а тех приравняли к варягам, а варягов поместили среди скандинавских народов. До таких высот патриотизма тогдашний народ не поднимался.

Но как бы то ни было, археология, которая видит много скандинавских следов на Руси, да к тому же элитного свойства находки, история, в которой остались русские названия Днепровских порогов, в которых и сегодня услышит знакомые смыслы любой владеющий скандинавскими языками, сами древние авторы, отличающие русов от славян, – всё это позволяет корректно сказать, что хотя бы часть русов происходила из Скандинавии.

А теперь вот: неизвестно откуда взявшаяся шведская гаплогруппа в моём чистокровнейшем – и по роду матери тоже одни русские прослеживаются – русском организме.

И чтобы выяснить все ответы на эту загадку, я решил просто и незатейливо, чисто механически пройтись вдоль всей генетической истории этой гаплогруппы, чтобы понять, какими путями она попала в заметную часть русских мужиков деревни Колетино. В предыдущей работа «Русские до истории» действительно прошёлся по совсем седым, доисторическим временам. Выяснил, что тогдашние дедушки мои имели много общего с нынешними, точнее, классическими, не отравленными цивилизацией, бушменами, жили, было дело, и в образе пигмеев, встречались с неандертальцами, переняв у них каменные технологии и само понятие о цивилизации. Дальше жили она на дне Средиземного моря, которое тогда было гораздо ниже нынешнего уровня и представляло собою ряд озёр, вроде нынешнего Каспийского. Здесь пережили ледниковый максимум, когда перемёрла масса народа, а неандертальцев всех съели. Затем, когда в рационе своём переключились на северного оленя, пошли за ним при потеплении, вслед за отступающим ледником, занимая Европу по-новой и становясь в ней преобладающей генетической группой. Кто оставался на месте, кто-то так и дошёл до Северного Ледовитого океана, где сегодня сохранился в облике и в крови саамов-лапландцев…

Впрочем, вот тут я забежал вперёд. Та история прервалась как раз на временах последнего ледникового максимума – действительно самой лютой эпохи если не в истории всей Земли, то уж в истории человечества точно. Ну а теперь – идём дальше?

Глава 1. Археологически культурные сообщества

У нас сегодняшних, объединённых в немыслимое число разных структур – от государственных и национальных до клубов любителей кошек или тушканчиков, – представляет почти непреодолимый соблазн счесть древних людей тоже объединёнными в какие-то подобные структуры.

Скажем, имеется понятие археологических культур. И по умолчанию, инстинктивно даже, понимается, что в археологической культуре представлена некая квазигосударственная или уж, во всяком случае, племенная общность. Из работы в работу по истории кочует это вот – «представители такой культуры продвинулись туда-то» или «делали то-то». То есть им скомандовали, и они пошли. Или они собрались, решили и пошли.

На самом деле такого не было. Нет, то есть тушканчиков кто-то явно любил. Если удавалось поймать. Гурманов тогда было не большинство, а большинству и тушканчик годился на жаркое. Но эти любители не были объединены в некое сообщество. Как не были объединены в сообщество любители оббивать камни особым образом или шлифовать каменные топоры кварцевым песком. Они просто так делали. А в какие общности при этом объединялись, не имеет никакого отношения к технологиям, по которым, собственно, и определяются археологические культуры.

Сейчас, с появлением понятия о гаплогруппах, то же преставление о некоем объединяющем их носителей начале распространяется на них. Даже и в этой работе это звучит постоянным рефреном, хотя я регулярно – прежде всего сам себя – стремлюсь вернуть к пониманию, что гаплогруппа – не этнос, не народ и не племя. Это просто научная абстракция, органам чувств недоступная, говорящая о том, что у таких-то людей когда-то был общий предок.