Читаем Русские фамилии полностью

Итак, фамилии на -ич трактовались в Московской Руси как отчества. Соответственно, в приказном делопроизводстве Московского государства формы на -ич — независимо от того, отчества это или фамилии, — регулярно заменялись соответствующими формами на -ов/-ев или -ин. Так, в середине XVII в. торговый человек из г. Нежина Корней Ананич (или Ананиевич) — при этом наименование Ананич определяется в украинских документах как «прозвиско», т. е. оно является, надо думать, фамилий, а не отчеством, — называется в документах русского происхождения «Корнюшка, Ананьин сын»; послы гетмана Богдана Хмельницкого Герасим Яцкович, Павел Обрамович, Самойло Богданович и Семен Савич закономерно превращаются в московских документах в Герасима Яковлева, Павла Аврамова, Самойлу Богданова и Семена Савинова; полковник Онтон Жданович именуется в Москве Онтоном Ждановым и т. п.[115]; равным образом гетмана Самойловича в конце XVII в. писали в Москве Самойловым, украинцев Домонтовича, Михневича, Мокриевича, Якубовича — Домонтовым, Михневым, Мокриевым, Якубовым и т. п.[116] Соответственно, например, русский дворянский род Зиновьевых восходит к польско-литовскому роду Зеновичей сербского происхождения: сербские деспоты Зеновичи, переселившись в Литву, стали называть себя Зеновьевичи, а затем на великорусской территории были переименованы в Зиновьевых[117]. Аналогичную трансформацию претерпевали в Московском государстве и фамилии на -ич псковского происхождения. Так, в Пскове прежние боярские фамилии Строиловичи, Казачковичи, Дойниковичи, Райгуловичи, Ледовичи и Люшковичи изменились под влиянием Москвы в Строиловых, Казачковых, Дойниковых, Райгуловых, Ледовых и Люшковых[118].

Если в XVII в. фамилии на -ич превращались в Московской Руси в фамилии на -ов/-ев или -ин, то в XVIII в. мы наблюдаем обратный процесс: здесь появляются фамилии на -ич, и при этом формы на -ов/-ев или -ин могут преобразовываться в соответствующие формы на -ич. Это объясняется влиянием культуры Юго-Западной Руси на великорусскую культуру, исключительно характерным для этого периода (не случайно в это же время здесь распространяются и фамилии на -ский/-цкий, о чем мы уже говорили выше)[119]. Так, митрополит Димитрий Ростовский, выходец из Юго-Западной Руси, может называть Федора Поликарпова (известного книжника, директора московского Печатного двора) «господином Поликарповичем», а новгородский учитель Федор Максимов может именоваться «Максимовичем»[120]. Независимо от того, образована ли подобная форма от фамилии или от отчества, она явно выступает как фамилия. В XIX в. известны случаи перемены фамилии, когда принимается фамилия на -ич. Так, например, писатель С. Е. Раич (1792—1855) назывался по отцу Амфитеатровым; при поступлении в семинарию он изменил фамилию на Раич[121]; не исключено, что фамилия Раич образована от слова раек и семантически соотносится с фамилией Амфитеатров. Точно так же профессор Лицея, а затем Петербургского университета А. И. Галич (1783—1848) первоначально имел фамилию Говоров; будучи в семинарии, он переменил ее на Никифоров в память имени деда, а затем, поступив в педагогический институт, переименовал себя в Галича[122]. Существенно при этом, что как Раич, так и Галич были великорусами; таким образом, принятые ими фамилии никак не могут объясняться их происхождением.

* * *

Способность русских фамилий видоизменяться, адаптируясь к той или иной социальной норме, не может вызывать удивления, если иметь в виду, что фамилии в России представляют собой относительно новое явление. Об этом в какой-то мере свидетельствует, между прочим, иностранное происхождение самого слова фамилия: это слово было заимствовано в XVII в., причем первоначально оно означало род, семью (в соответствии со значением латинского или польского слова familia); значение наименования выкристаллизовывается к 30-м годам XVIII в., но окончательно закрепляется за этим словом только в конце XVIII — начале XIX в.[123] Показательно, что до XVIII в. в русском языке не было средства для адекватного выражения соответствующего понятия (такие слова, как прозвище, прозвание могли недифференцировано обозначать как родовое, так и индивидуальное наименование).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Языкознание / Образование и наука / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Английский язык с Конаном-варваром
Английский язык с Конаном-варваром

В книге предлагается произведения Роберта Е. Говарда, адаптированные (без упрощения текста оригинала) по методу Ильи Франка. Уникальность метода заключается в том, что запоминание слов и выражений происходит за счет их повторяемости, без заучивания и необходимости использовать словарь. Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебной программе. Предназначено для студентов, для изучающих английский язык самостоятельно, а также для всех интересующихся английской культурой.\Метод чтения Ильи Франка\Содержание:Дочь ледяного великанаПроклятие монолитаЗамок ужасаЗа Черной рекойТени Замбулы

Илья Михайлович Франк , Илья Франк , Олег Дьяконов , Роберт Говард , Роберт Ирвин Говард

Фантастика / Языкознание, иностранные языки / Фэнтези / Языкознание / Образование и наука