Русские горки

Малькут понял, что цель достигнута, он может вернуться, просьба будет удовлетворена. Веки старца дрогнули, Магистр открыл глаза. И как только они привыкли к яркому дневному свету, он заметил мелькнувшее за поворотом аллеи голубое платье.

Помедлив, словно смакуя долгожданную встречу, родитель привел в движение и направил в ту сторону свое кресло. Девушка, наверное, услышала гудение мотора и вышла из-за деревьев.

За пролетевшие для нее как сон триста лет она ничуть не изменилась. И загадочная улыбка красноречиво ожила на ее устах. Столь же неопределенно, седой Малькут улыбнулся в ответ.

Временно получившая назад свою изначальную форму приблизилась и, не произнося ни слова, поцеловала пассажира каталки в морщинистый лоб. Ничем не обремененным жестом она протянула руку, и он почувствовал ее тепло в своих ладонях. Немного помолчав, вдоволь насладившись обоюдным присутствием, тихим мелодичным голосом посвященная обратилась к отцу с вопросом.

– Что случилось, папа? Ты помнишь, по условию договора, кроме свидания, я могу выполнить любую твою просьбу?

– Да, это так… – согласился тот. Ему иногда было странно, как дочь всегда хорошо его понимала.

"Вероятно, это от того, что она никогда не видела других людей," – подумал старик. Мать девочки прожила после родов всего лишь год…

– Как бы хорошо было, если бы ты попросил меня остаться, или взять тебя с собой… – невинным голосом девушка возобновила беседу.

– К сожалению, это невозможно… – несколько холоднее, чем хотел, произнес Магистр и снова улыбнулся.

– Отец, это возможно! И ты это прекрасно знаешь.

– Я не могу так поступить. Но ты можешь мне помочь по другому.

Малькут замолчал. Перспектива обрести бессмертие его давно уже не вдохновляла.

"Бессмертие, это привилегия молодости," – знал он теперь. Ему же и так довелось увидеть достаточно, чтобы в тайне от всех мечтать только об одном.

– Хорошо, папа, но я буду грустить. Мне тебя очень не хватает…

– Это то, что сильнее нас, – ничего не выражающим голосом сказал Магистр, но руку не отнял.

Еще некоторое время они молча двигались по аллее вдоль великолепных деревьев. Пригубившая кубок истины не привыкла много говорить, а отец не хотел ее спрашивать. Но, даже если бы в этом возникла необходимость, она не смогла бы доступно описать свою жизнь. Посвящение подняло ее на уже недосягаемую для родителя высоту. Рядом с ней он чувствовал себя простым гвардейцем, способным лишь отчасти воспользоваться знанием кардинала.

И все-таки, несмотря на очевидное для обоих различие в положении, понимали они друг друга прекрасно. Никакие слова не могли выразить то, что все же сохранилось несмотря на времена и расстояния. Поэтому, грусть и озабоченность долгожителя постепенно передались юной девственнице.

Наконец, она остановилась и внимательно посмотрела в его глаза. И он догадался, что времени, отпущенного на свидание, осталось немного. Еще не вполне насладившись ее обществом, сэр Малькут произнес:

– Пойдем, Анаэль, я тебе кое-что покажу… – он впервые обратился к своей прекрасной, но опечаленной гостье по имени. Проникнувшись значительностью мгновения, девушка лишь кивнула.

Взмахнув рукой, как бы желая отринуть накатившее сомнение, отец перенес дочь и себя в покои со светло-голубыми гобеленами на стенах и прекрасным видом из узорчатых окон. Искушенная жрица не удивилась превращению окружавшего их пейзажа в интерьер. Совсем другое взволновало ее обретшее плоть естество.

На алом бархате ложа она увидела неподвижного молодого человека. Веки его были прикрыты, густая прядь светлых волос ниспадала на лоб. Ворот синего комбинезона распахнулся, обнажая грудь.

Заметив необычную бледность его лица, Анаэль в испуге посмотрела на старца.

– Что с ним? Он умер?

– Нет, жив, но без твоей помощи никогда не придет в сознание.

– Что же я могу сделать? – неуверенно проговорила девственница.

– Поцелуй его…

Смущенная красавица перевела взгляд на молодого человека. Раньше она никогда не видела других мужчин и плохо представляла, как они выглядят, если и существуют…

Послушно приблизившись к ложу, Анаэль опустилась на колени перед белокурым парнем и осторожно прикоснулась к его рту своими губами. Сэр Малькут молча наблюдал эту сцену. Когда плотно сжатые губы Сэма почувствовали тепло поцелуя, веки почти уже мертвеца дрогнули, ожили и открылись. Слабый румянец появился на щеках.

Все время, пока он находился без сознания, что-то мучило его, скребло душу, пытаясь взмахами кожаных крыльев окончательно оторвать ее от тела и унести в черную бесконечность, ужасную и притягательную. Но то, что он увидел в момент пробуждения, не оставило бы равнодушным даже праведника. Девушка, склонившая над ним голову, была фантастически хороша.

– Кто ты? – только и смог проговорить Гюнтер.

– Анаэль, – порозовев, успела ответить красавица. Ее нежная фигура начала таять и неожиданно исчезла совсем.

Не понимая, что произошло, парень приподнялся и потянулся туда, где только что была она. Но вместо девушки его взгляд уперся в затылок смотревшего в окно убеленного сединами человека в каталке.