Русские и нерусские

«Нельзя безоговорочно полагаться на отчеты нацистских органов, проводивших истребление евреев. Некоторые документы они уничтожили, а другие с самого начала не были точными. В конце концов, им поручалось истребить максимальное число людей в минимально короткие сроки, а не представлять точную отчетность».

Какие-то бумаги предусмотрительно уничтожили, в каких-то предусмотрительно наврали.

На «самом верху» — вообще никаких бумаг. Ни словечка, ни зацепки!

Хотел или не хотел Сталин в 1953 году депортировать евреев? Геннадий Костырченко архивы перепахал — ни приказа, ни указа. Так было или не было? Вроде было. но что? Не уличишь. Полунамеки, обиняки, выразительные взгляды, неуловимые интонации?

Когда-то в Угличе убили царевича Дмитрия. Историки стали доискиваться, не приказал ли Годунов. Ничего не нашли. Костомаров объяснил: никакого приказа и не нужно было царевым сатрапам: звериным нюхом чуяли, что царю выгодно, а что нет. Понимали все по взгляду, по вздоху.

«Окончательное решение» учинили не потому, что фюрер дал приказ, а потому, что огромное число потенциальных убийц почуяло: пробил их час.

«Решения не фиксировались. Важные приказы отдавались устно».

* * *

 «При внутренней структуре нацистского режима и при постоянном соперничестве в среде его руководства любой акт радикального антисемитизма горячо поддерживался, поскольку служил личным и учрежденческим амбициям. Этот радикальный антисемитизм вылился в непрерывное соревнование в служении злу».

Это наблюдение помогает решить вопрос, столь часто задаваемый сегодня: были ли творцы и проводники антисемитской политики биологическими юдофобами лично?

Ответ: необязательно. Были и те и эти. И у нас те и эти делали «общее дело».

Моралисты пусть выбирают, кто хуже: Абакумов или Рюмин? Первый — цепной пес, выполнявший приказы, второй же пропах личной ненавистью к евреям настолько, что даже мешал такому прагматику, как Сталин, и тот в конце концов, не выдержав, сделал выбор: «Уберите от меня этого шибздика!»

* * *

Термин «антисемитизм» придумал немец. Энциклопедия «Холокост» имени не приводит, но оно известно из других источников: журналист Вильгельм Марр, пустивший это словечко в мир в конце 1870-х годов — незадолго до того, как в России убили либерального царя, «попустительствовавшего» евреям.

Интересная параллель. В Германии термин есть, но погромов нет, и, кроме «пустых угроз» в памфлетах (во Франции этого добра еще больше), евреям ничего не навешивают. В России же термина нет, про «антисемитизм» слыхом не слыхивали, но громят с размахом и удовольствием, и именно после убийства царя-либерала. Это длится вплоть до 1917 года, когда Временное правительство (в котором нет ни одного еврея!) впервые в России принимает государственный закон, «запрещающий антисемитизм в любом его проявлении».

Кажется, это единственный пункт, в котором Ленин следует своему земляку Керенскому. Советская власть в 20-е годы антисемитизм преследует и евреев эмансипирует — реально. С маленькой оговоркой: все пути открыты только евреям-коммунистам, открестившимся от иудаизма и вообще от всякой религии. На евреев, хранящих традиции и обычаи предков, эмансипация не распространяется. В ту пору эта тема граничит с анекдотом (сарказм поэта Багрицкого и юмор поэта Уткина тому иллюстрации).

Лишь при Сталине этот сюжет возвращает себе зловещий смысл и — как убеждены авторы энциклопедии «Холокост» — из-за Гитлера. Тот в 30-е годы развернул антисемитскую программу, а этот, стремясь обезопасить себя от агрессии, подавал тому знаки к сближению. все на том же универсальном языке — антисемитском.

Не обезопасил.

Вопрос о том, какое зло меньше: Гитлер или Сталин — энциклопедия «Холокост» окончательно решает с помощью русской шутки 40-х годов:

«Сталин за всю жизнь поверил только одному человеку — Гитлеру».

* * *

Антисемитизм — дно бездны. Кромешная темень. Проклятый вопрос мировой истории.

Были попытки решить? Были. Вот три свидетельства, оставленные просветителями:

«В обмен на гражданские свободы евреи должны ассимилироваться в обществе и прекратить создавать «государство в государстве».

«Все для евреев как личностей, ничего для евреев как нации!»

«Еврейские общины, сами того не желая, укрепляли традиционный отрицательный образ еврея».

То есть: к евреям оказался неприменим нормальный этно-юридический подход, когда нация имеет свое компактное место и равные права среди других. Евреи такое место имеют: это община. Вопрос в правах. Надо жить либо в общине (в гетто), либо в обществе (уйдя из гетто).

Квадратура круга! Стать членом общества — значит перестать быть евреем. Остаться евреем — значит чувствовать, как сквозь добровольную ассимиляцию прорастает «что-то», и ты все равно выпадаешь из круга, из ряда, из равенства. «Государство в государстве»! А забудешь — так тебе напомнят.

Конечно, государство Израиль очерчивает магический круг, ставит себя в ряд с соседями. Но и тут история кровавым колесом напирает: мечта соседей — спихнуть это государство в море!