Русские и нерусские

Но откуда сейчас-то такая боль? Шестьдесят лет живем без нашествия, без угрозы уничтожения. а ощущение катастрофы не исчезает. Откуда оно? Мировая война вроде бы отступила (европейцы навоевались, азиаты не совсем, но их войны пока что «малые»). Однако обнаружилась чудовищная жестокость этих «малых войн», практика террора, в которой жизнь вообще не стоит ничего, ни своя, ни чужая, ни жизнь ребенка, ни беременной женщины, вообще ничто! Виноватые и невиновные — без разницы. Все заложники!

И рядом с этим — какая-то оргия псевдожизни, оргия масок, экстремальные игры, гламурный психоз, вытеснение нравственности. непонятно чем. да ведь именно в этом дело: непонятно чем. Деньгами, что ли? Деньги — условные знаки. Знаки чего? Смысл — в чем? Успеть дожрать схваченное? Растратить дурную энергию?

Вот в этом полузадавленном отчаянии люди и зовут каких ни есть целителей. И те набегают с услугами. Потому что лучше эрзац, чем пустота.

И никто ведь никого не обманывает: лекари духа обеспечивают инвалидам духа именно то, на что те надеются: всем необходимо вытеснение бытийного ужаса. Когда в террористском аду гибнут дети, родителям впору свихнуться, и если какой-нибудь спец по самовнушению обещает им воскресить детей, — они поверят! Потому что надо как-то справиться с непоправимым.

А нормальный дипломированный психиатр, обучающий пациента аутотренингу, — не по тем же законам действует? Он пациента обманывает или нет?

А религиозная химера загробной жизни — не то же самое? Кто-нибудь когда-нибудь встречал кого-нибудь на том свете? А верят — миллиарды людей. В реинкарнацию, в переселение душ, в такой или эдакий рай. Еще и спорят, какой рай лучше: с гуриями, которых можно пощупать, или со светлыми тенями вне материального состава.

Выбор Бога — выбор Психиатра. Христиане смоделировали любящего. А потребовался «мститель суровый» — сотворили и мстителя. Церкви разрушили, попов постреляли, «безумцев» по главе народа поставили, рай на будущее отложили.

Вопрос в том, какой Психиатр нужен нам сейчас. Похоже, нужен Утешитель. И сотни самодеятельных костоправов духа бегут помогать: кто с сошкой, кто с ложкой.

Перепахать мозги, осчастливить соборной трапезой.

«Создателей секты осудили за мошенничество, но счет искалеченных судеб уже шел не на десятки и сотни — на тысячи.»

Значит, такая помощь нужна тысячам?!

«Ареал их обитания известен, это в основном областные города. Численность групп — от 20–30 до 100 человек. Группы между собой связаны не всегда.»

То есть не сверху это идет, а снизу. А сверху только «свяжут».

И еще задумаемся: что такое «областные города»? Центры общин — в пику глобальности столиц, в противовес «мировой аггломерации»? Средоточие духа между Деревней с ее свинцовыми мерзостями и Городом с его желтой дьявольщиной? Очаги культуры в море цивилизации?

Что же нам делать? Чем держаться? Надеяться, что невыносимая трагичность бытия сменится когда-нибудь райским блаженством, при котором Грабовой не понадобится?

Мало на это надежд. Не в том задача, чтобы избавиться от горькой правды, а в том, как эту правду выдержать.

Бывший счастливый комсомолец, я спрашиваю: может, пора нам примириться с тем, что счастье — химера? Оно, счастье, элементарно, пока осмысляется на уровне элементарностей. Не сдохнуть с голоду, дойти целым до другой стороны улицы, не сгореть, не подорваться. А если не сгорел и не подорвался, то последний вопрос: «Зачем?» К кому идти с этой тоской? На другой стороне улицы — то же самое. Такая же боль.

Вы, Игорь Николаевич, цитируете целителя, который просит «не мешать ему делать людей счастливыми».

Процитирую Осипа Мандельштама, который когда-то спросил свою Надежду:

— С чего ты взяла, что должна быть счастлива?

Надежда свой крест, как известно, донесла.

Пробую я исцелиться, вспоминая великого поэта. Не знаю, как кому, а мне он до некоторой степени вправил-таки мозги.

Природа ухмылки и ухмылка природы

Разумеется, я не поддамся соблазну итожить всю состоявшуюся в «Литературной газете» дискуссию о шарлатанах духа, но на обращенные лично ко мне суждения отвечу.

1. Природа ухмылки

Алексей Шорохов назвал меня «непримиримым адвокатом литературных комиссаров XX века и язвительным златоустом современности».

Правильная характеристика. Я бы только добавил, что комиссары — в пыльных шлемах. Для точности интонации. А чтобы объясниться по части язвительности, процитирую моего уважаемого оппонента чуть дальше, ибо он уловил нечто важное: пишу я — «в шутку, играючи». О чем пишу? «О выборе, который был, по мнению Льва Аннинского, у России в 1917 году: коммунисты или черносотенцы? Пламенные «безумцы» (это прагматик-то Ленин с диетическим молочком в ссылке).»