Русские и пруссаки. История Семилетней войны

Фридрих II из своего лагеря в Мейсене не переставал слать одну за другой инструкции к де ла Мотт-Фуке, напоминая, что необходимо помешать этому соединению и разбить неосторожно двигавшиеся поодиночке русские корпуса[264].

Фуке, испуганный наступлением Лаудона, отошел к северо-востоку, сообщив королю о своем намерении защищать Бреслау. На это последовало новое повеление Фридриха II: возвратиться в Ландсгут, что и произошло 19 июня. Однако 23-го Лаудон атаковал пруссаков и заставил весь корпус Фуке положить оружие, а самого его взял в плен. Для Фридриха это явилось повторением катастрофы при Максене. В Силезии у него почти не оставалось теперь войск, и вся эта провинция была открыта для союзников.

Силезию спасло лишь то, что, во-первых, Лаудон потерял много времени после своей победы — целый месяц он недвижимо стоял между Лигницем и Пархвицем, прежде чем решиться на осаду Бреслау. Второй причиной оказались медлительные марши русской армии: магазины, устроенные генералом Суворовым в Калише и Шримме еще не были готовы; Конференция не велела рисковать переходом Одера до соединения с австрийцами. Однако Лаудон не подавал признаков жизни, а, с другой стороны, принц Генрих стоял в Цюллихау, Гольц — в Мезерице, Вернер — в Дризене. Разведка и аванпосты русских уже почти соприкасались с пруссаками.

До тех пор, пока войска находились в Польше, они шли как в мирное время. Авангард и все три корпуса двигались колоннами, не опустошая поля с зерном; Салтыков заботился о поддержании строжайшей дисциплины и исполнительности по службе. Ему пришлось бороться с дурными привычками, появившимися в корпусе Тотлебена, что побудило последнего[265] принять некоторые меры. В его приказе от 17 августа читаем: «Усмотрено, что многие имеют здесь с собою и возят женский пол … Того ради оных жен … с сего числа, через 24 часа сроком отвесть прочь от полков…». Характерны меры Тотлебена за нарушение этого приказания: «А ежели за тем сроком усмотрено будет (присутствие женского пола. — Д.М.), то как оные грабежу казакам отданы быть имеют…». 28 августа встречаем указание на то, что «полковники казачьи … водят компанию с неприятелем и гуляют и предаются (временно) на пароли …»[266]. Последнее означает, что они ходили друг к другу на пирушки. «…Граф Чернышев … приказал Тотлебену присылать к себе всех провинившихся, предупредив, что виновные офицеры (не исключая казачьих полковников) будут тотчас же разжалованы в рядовые, а виновные в беспорядках нижние чины — подвергнуты наказанию кнутом[267]. Вообще, эти войска, имеющие специально легкую экипировку, начали отягощаться обозами, чтобы перевозить добычу. Салтыкову пришлось строго наказывать за все эти злоупотребления».

Приблизившись к прусской территории, армия шла уже единой колонной, соблюдая все предосторожности военного времени.

7 июля она была в Вилькенсдорфе, где задержалась, чтобы получить хоть какие-либо известия об австрийцах. Даун сообщил, что намерен преградить путь неприятелю из Верхней Силезии в Богемию и не может оставить свой лагерь в Рейхенбахе. Салтыков доносил Конференции 30 июня: «Не имея никакого вспомоществования от австрийцев, армия может оказаться в величайшей опасности»[268]. Для овладения Бреслау ему была нужна осадная артиллерия, которую он просил у союзников. 14 июля генерал Шпрингер доносил фельдмаршалу, что Лаудон занят осадой Глаца, а сам Даун переместился из Рейхенбаха в Бунцлау, чтобы воспрепятствовать соединению Фридриха II с принцем Генрихом, шедшим на Глогау.

В ожидании прошел еще целый месяц. Тотлебен и Чернышев беспрестанно передвигались, наблюдая за тем, что происходит на Среднем Одере, и охраняя пути сообщения с Позеном.

Наконец Глац пал. Это произошло 26 июля, и корпус Лаудона, казалось бы, мог теперь освободиться. Однако австрийский генерал просил Салтыкова оставить в Вилькерсдорфе Чернышева для прикрытия со стороны Бреслау, а самому идти на Лебус к одной из переправ через Одер. Салтыков отвечал, что ему самому нужны все войска и он пойдет к Бреслау, где по инструкциям назначено общее рандеву. Лаудон согласился и сообщил, что направится туда же, поскольку гарнизон в Бреслау весьма слаб и его может поддержать только принц Генрих. Он снова просил содействия русских, подтверждая, что без их подхода к Бреслау будет вынужден отступить.

Салтыков, опасаясь принца Генриха, выслал на его пути эскадроны легкой кавалерии, а сам направился к Бреслау, и 6 августа казаки уже появились на расстоянии одного пушечного выстрела от него. Таким образом, было сделано буквально все, о чем просил Лаудон.