Русские и пруссаки. История Семилетней войны

Обеспокоенный передвижениями русских, Левальд, не понимая в точности, что именно происходит, посчитал необходимым отойти от Каленена и Таплакена на Вилькенсдорф. Для прикрытия он отправил к Заалау конницу Рюша и Каница. 26-го они столкнулись с еще не переправившимися частями неприятеля и были отброшены. Несомненно, что эта рекогносцировка была плохо организована, поскольку Левальд не узнал самого главного — всей опасности положения русской армии, разделенной надвое Прегелем, что давало ему возможность напасть на нее при переправе. Только 28-го стало известно о сосредоточении неприятеля на левом берегу. Левальду показалось, что русские намереваются идти вдоль Алле, и он решил принудить их повернуть обратно. Оставив на правом берегу только укрепленные посты, он со всеми войсками перешел Прегель у Платена и встал лагерем у Пушдорфа, заняв, таким образом, позицию, совершенно аналогичную русской, то есть опираясь на Прегель и Алле с тыла и имея перед фронтом Норкиттенский лес[55].

Если бы русские разворачивались из Грос-Егерсдорфского леса, а пруссаки из Норкиттенского, они неизбежно встретились бы на поле, посреди которого расположено селение Грос-Егерсдорф. Но пока обе армии находились еще на расстоянии 7 км друг от друга, и ни одна из них ничего не знала о том, что происходит у противника, поскольку они были разделены лесом.

Известие о переправе пруссаков через Прегель немало удивило Апраксина. Все свои передвижения он производил, надеясь обойти укрепленные позиции у Каленена и Таплакена или заставить Левальда покинуть их, а оказалось, что теперь Левальд сам хочет перейти в наступление. Каждое утро сильные отряды конницы тревожили русский лагерь. 29 августа Шорлемер с 40 эскадронами гусар и драгун (то есть силами почти всей прусской кавалерии) пробился до Грос-Егерсдорфа, сбил аванпосты и казачьи заслоны, но после энергичного отпора отошел к Пушдорфу. Но и эта рекогносцировка оставляла желать много лучшего — Шорлемер не обнаружил в Грос-Егерсдорфском лесу никаких русских войск и не смог пройти весь лес до неприятельских позиций. Более того, он не догадался о той роли, которую во время сражения могли сыграть Зиттенфельдские высоты, расположенные к юго-востоку от этого леса при истоках Ауксинне. Впоследствии Фридрих II порицал робость Левальда — именно в тот день и надо было давать генеральную баталию как дальнейшее развитие предпринятой массированной разведки боем. Действительно, вся прусская армия стояла на небольшом расстоянии позади кавалерии в ордере баталии. «Непостижимо, — говорит Фридрих, — по каким причинам он отложил до следующего дня то, что могло сразу же привести к успеху».

29-го вечером обе армии расположились каждая в своем лагере. Наутро Левальд решил внезапно атаковать русских, раздавить их между Прегелем и Ауксинне и единым ударом завершить всю кампанию.

Но почти в тот же момент Апраксин принял не менее воинственное решение. Он не мог дольше задерживаться в этом месте зажатым между водой, лесом и болотами. Провианта оставалось всего на три дня. Недоставало и фуража. Вынужденная подобно кочевой орде искать новых пастбищ, русская армия должна была постоянно передвигаться. Апраксин намеревался за два марша выйти через Эшенбург на Алленбург и линию Алле. Утром 30 августа его войска должны были вступить на обе дороги, шедшие через Грос-Егерсдорфский лес.

Если Левальд рассчитывал на внезапность, пока русские оставались в лагере, то Апраксин надеялся скрыть от него свой первый марш. Не предполагая, что битва произойдет именно в этот день, он приказал выступить из лагеря. По обеим дорогам Грос-Егерсдорфского леса, представлявшим собой настоящие дефиле[56], должны были двинуться: справа корпус Фермора, слева Лопухина. Корпус Броуна был разделен и шел вслед первым двум. По левой стороне каждого из них следовали артиллерия и обоз, чтобы иметь защиту на случай нападения с запада. Наконец, по самому левому краю леса от Норкиттена на Зиттенфельде должен был идти авангард Сибильского. Вся армия насчитывала около 55 тыс. чел.[57], включая 10–13 тыс. нерегулярных войск. Она имела 150–200 пушек батарейной и полковой артиллерии.

Левальд мог противопоставить ей 24 тыс. чел., в том числе 50 эскадронов великолепной кавалерии и 64 разнокалиберные пушки.

Чтобы избежать каких-либо неожиданностей со стороны неприятеля, в ночь с 29 на 30 августа Апраксин приказал гренадерам Языкова, Вологодскому, Суздальскому и Угличскому полкам занять высоту, господствовавшую над западным дефиле, и поставить там батарею крупного калибра. При выходе из второго дефиле он расположил 2-й Московский полк, а Сибильский занял казаками Серебрякова и своим авангардом высоты Зиттенфельде.

Русская армия провела ночь под ружьем, готовая к предстоящему на завтра маршу. Но совершенно неожиданно в три или четыре часа утра раздался сигнал тревоги.