Русские и пруссаки. История Семилетней войны

«Что ж до меня принадлежит, то я так, как пред самим Богом, Вашему Величеству признаюсь, что я в такой грусти сперва находился, когда с такою фурией и порядком неприятель нас в марше атаковал, что я за обозами вдруг не с тою пользою везде действовать мог, как расположено было, что я такой огонь себе отваживал, где около меня гвардии сержант Курсель убит и гренадер два человека ранено, вахмейстер гусарский убит, и несколько человек офицеров и гусар ранено ж, також и подо мною лошадь, одним словом, в толикой был опасности, что одна только Божия десница меня сохранила…[61]»

Однако приказания его вполне соответствовали возникшей ситуации. Сибильскому было предписано утвердиться на высотах Зиттенфельде перпендикулярно фронту других полков, так чтобы атакующие оказались внутри простреливаемого сектора. Корпус Лопухина получил приказ построиться на опушке леса в ордер баталии, опираясь под прямым углом на правый фланг Сибильского. Так же должен был расположиться и корпус Фермора, примкнув своим левым флангом к правому флангу Лопухина. Резерв (Румянцев) оставался до получения новых приказаний в охранении обоза.

Левальд должен был заметить эти новые построения русской армии и особенно столь опасную для него позицию корпуса Сибильского, который растянулся далеко по флангу любой атаки пруссаков и угрожал даже их арьергарду. Впрочем, может быть, туман помешал ему отчетливо увидеть все это.

Около пяти часов утра, не дожидаясь подхода главных сил кавалерии, драгуны принца Голштинского атаковали стоявших перед ними гусар и казаков и опрокинули их. Затем, пройдя через Удербален и Даупелькен, они обрушились на 2-й Московский и Выборгский полки, которые охраняли восточное дефиле, но, встретив картечь и мушкетный огонь, отошли обратно к Удербалену. Тем не менее, очистив равнину, принц Голштинский дал возможность выстроить прусские линии для атаки.

Поскольку восточное дефиле было загромождено менее других, именно там начали строиться полки корпуса Лопухина. По второму дефиле в свою очередь начали дебушировать и становиться в ордер баталии на опушке леса с востока к западу Ростовский, Вятский, Черниговский, Муромский и Нижегородский полки.

Плохо было то, что между 2-м Гренадерским и Ростовским полками образовалось большое незаполненное пространство. Именно на это слабое место и обратился натиск прусской пехоты. Левальд не мог следовать рецептам Фридриха II: сначала канонада, потом кавалерийская атака и только после этого вводить в бой пехоту. Его артиллерия была слабее неприятельской, главная кавалерийская колонна еще только подходила, а принцу Голштинскому пришлось отступить. Оставалось сразу же использовать пехоту, и она с напором атаковала по фронту корпус Лопухина, которому угрожало полное уничтожение еще до построения линий. Сибильский, стоявший перпендикулярно к Лопухину, мог лишь косвенно помочь ему из-за болотистой местности по фронту, вступать на которую он не решался. К тому же у него не было и соответствующего приказа. Поэтому пять полков Сибильского и три Лопухина, составлявшие их продолжение, оставались только зрителями начавшегося боя. Служивший в Архангелогородском полку Болотов оставил яркое описание происходившего: