Русские и пруссаки. История Семилетней войны

Однако Росбах и Лейтен были далеко, а русские совсем рядом, и король-победитель ничем не мог помочь своему королевскому городу, чтобы защитить его от неминуемой опасности. Разве Росбах и Лейтен могли помешать вторжению победителей при Грос-Егерсдорфе? Жители разрывались между патриотической гордостью и естественным страхом. Берлинское правительство уверяло, что нет никаких оснований опасаться наступления Фермора. Но постоянно, при каждом появлении казаков в междуречье Мемеля и Немана поднималась тревога. Богатые жители Кёнигсберга бежали в Данциг, а обитатели окрестностей — в Кёнигсберг. Участились набеги русской кавалерии, уже похожие на разведку. В декабре Рязанов выступил из Мемеля, эскадроны Броуна покинули Телыпи, а кавалерия Штофе льна наступала из Ворн. В авангарде по всем направлениям передвигались донцы Краснощекова.

Тогда же Фермор получил из Петербурга самые настоятельные инструкции о начале зимней кампании. Ему предписывалось занять всю Восточную Пруссию, не в пример его предшественнику, который захватил лишь самую незащищенную ее часть. Фермор рапортовал, что все приготовления закончены и, как только замерзнет Неман, начнется наступление. 17 декабря он послал в Конференцию свой план военных действий и получил высочайшее одобрение. Армия должна была двигаться двумя колоннами: одна из Мемеля, другая через Тильзит, направляясь к Кёнигсбергу, который в случае сопротивления надлежало подвергнуть бомбардировке с последующим штурмом. Фермор, несмотря на свою нелюбовь к нерегулярным частям, предоставил казакам свободу действий, ограничившись лишь тем, что заменил их начальников строевыми офицерами и, судя по всему, выбрал для этого немцев. Из-за холодов армия останавливалась на ночлег в селениях или лесах, чтобы люди имели возможность обогреться.

31 декабря выступил Румянцев, и 5 января он был в Попелянах, а 9-го в Таурогене, прославившемся впоследствии патриотическим пронунсиаменто[89] Йорка фон Вартенбурга^{40}. Здесь он соединился с тысячью донцов Серебрякова, которые уже столкнулись неподалеку от Тильзита с ландгусарами лесничего Экерта. Вперед был послан гусарский полковник Зорич для рекогносцировки льда на Немане между Тильзитом и Рагнитом. Он взял заложников из местных «лучших людей» для получения сведений и обеспечения безопасности со стороны населения. По тому, как действовали русские генералы, было видно, что они ожидали сопротивления. Одновременно повсюду распространялось обращение царицы к жителям Восточной Пруссии:

«… с крайним видели Мы неудовольствием, что в противность Наших указов тогда сия земля оставлена, когда фельдмаршал Левальд, будучи с его армиею побежден, жители сами добровольно предались в Нашу протекцию; а еще с большим слышали Мы прискорбием, что при испражнении войсками Наших помянутых земель некоторые места выжжены и опустошены. Теперь войска Наши паки ввести в королевство Прусское побуждают Нас те же причины, о которых свет Мы уведомили, да при том и то, чтоб оказуемым благоволением и милостию ко всем тем жителям, кои добровольно себя в Нашу протекцию отдадут и при своих жилищах, прилежа токмо своему званию, оставаться будут, — удостоверить и самих потерпевших, что сделанное в минувшую кампанию разорение было совсем против Нашего желания»[90].

Таким образом, Елизавета еще раз осуждала поспешное отступление Апраксина и признавала, что оно сопровождалось прискорбными эксцессами. Уход фельдмаршала изображался как бы не имевшим места. Из этого следовало, что принесенная царице в 1757 г. присяга возобновлялась во всей своей силе. Те из жителей, кто не принес ее, должны были сделать это теперь. Фермор на всем пути до Немана неукоснительно требовал принятия присяги.

Тем временем Румянцев быстро продвигался вперед. Военное положение провинции было хорошо известно, и не ожидалось никакого сопротивления. 13 января он без единого выстрела занял Тильзит. «Магистрат, духовенство и знатнейшие оного жители вышли навстречу, себя и город препоручили в протекцию Ее Величества». Румянцев оставался в Тильзите четыре дня.

Правая колонна русской армии должна была идти дальше, чтобы достичь Немана. Бригада Рязанова 13 января находилась еще в Прекуле, 14-го он занял Русс, и головы обеих колонн вышли на одну линию.