Русские и пруссаки. История Семилетней войны

Впоследствии Фридрих признался: «Если бы русские сумели воспользоваться своей победой, если бы они преследовали наши декуражированные войска, с пруссаками было бы покончено… Окончание войны зависело только от неприятелей, им оставалось лишь нанести завершающий удар»[261]. Вечером в день Кунерсдорфской битвы Фридрих уже видел врага, наступающего на его столицу. «В Берлине, — писал он Финкенштейну, — должны позаботиться о безопасности города»[262]. На следующий день король предписал ему переехать вместе со всем правительством в Магдебург и порекомендовать «под рукою» всем богатым и состоятельным горожанам удалиться в Гамбург, поскольку «неприятель может быть в Берлине уже через два или три дня»[263].

В Кунерсдорфской битве Салтыков показал себя далеко не заурядным генералом. Он решительно пошёл на сражение; избрал наиболее выгодные позиции, усилив их естественные преимущества ретраншементами; делал глубокие рекогносцировки; готовясь к обороне, обеспечил себе и пути к отступлению. В своих диспозициях он сумел учесть намерения противника; отказался от рутинных больших каре времён Миниха; вовремя перемещал войска с западного фланга на помощь восточному, а в критический момент выказал хладнокровие и стойкость. Его можно упрекнуть лишь за то, что при самом начале сражения он не препятствовал переправе неприятеля через Одер, а в конце не довершил разгром пруссаков более энергичным преследованием.

Зато великий полководец совершил серьёзнейшие ошибки. Он не позаботился тщательно разведать местность. Может быть, при столь сильных позициях неприятеля вообще не следовало давать битву, тем более что, оставаясь в обороне, он принудил бы союзников спуститься с высот для атаки. Впоследствии Фридрих как будто признал эту свою неосторожность. Де Катт пишет, что, желая утешить короля, он сказал ему: «Государь, разве на войне не приходится неизбежно рисковать?» — «Вы правы, любезный друг, однако сего не следует делать, рассчитывая на слабость или глупость неприятеля». И было ли верным направление главного удара на Мюльберг? Г-н Масловский задаётся вопросом, что предпринял бы великий Суворов на месте Салтыкова? Точно так же можно сравнивать с Фридрихом II и Наполеона. Русско-австрийская позиция у Аустерлица[264] в некоторых отношениях повторяла кунерсдорфскую: такая же возвышенность, казавшаяся неприступной и ставшая ключом всей битвы. Наполеон не рассеивал свои силы, ему было нужно плато Пратцен, и он взял его. Правда, лишь после того, как ослабил своих противников. В самом начале Кунерсдорфского сражения Наполеон скорее всего атаковал бы Мюльберг, но не упорствовал бы в переходе через овраг Кунгрунд. Он достаточно быстро превратил бы эту атаку в простую диверсию для отвлечения неприятельских сил со Шпитцберга и Юденберга. Вероятнее всего, главный удар был бы направлен на Юденберг, сколь бы сильной ни казалась эта позиция, пока пехота не понесла ещё тяжёлых потерь на второстепенном направлении.

Однако Фридрих II сосредоточил у Мюльберга все свои полки вплоть до последних резервов и поэтому был вынужден, чтобы расчистить для себя пространство, бросить на крутой и сильно укреплённый Шпитцберг конницу Зейдлица. Он безрассудно атаковал кавалерией ретраншементы и батареи. А когда надо было прикрывать отступление, превратившееся в паническое бегство, у него уже не оставалось этих великолепных эскадронов.