Русские и пруссаки. История Семилетней войны

«Всемилостивейшая Государыня. Я последний раб Вашего Величества, припадая к императорским стопам, беру смелость свидетельствовать, что высочайшей воле Вашей всегда себя подвергать, мои всеподданнейшие услуги с крайним усердием не токмо продолжать, но и генералу графу Салтыкову делом и советом по прежнему моему разумению вспомоществовать должен; и несомненно уповаю, что и оным генералом, яко моим командиром, всегда об них засвидетельствуется и апробацию его заслуживать буду»[219].

При дворе были весьма довольны таким исходом дела: Салтыкова ещё никто не знал, а Фермор оставался всё тем же «толковым Фермором». Канцлер Воронцов поспешил в письме от 14 июля 1759 г. уведомить об этом самого Салтыкова:

«Зная же ревностное обоих ваших сиятельств усердие к службе, искусство и просвещение, я и не сомневаюсь, что вы охотно всевозможное старание ваше устремить изволите к достижению сего желаемого и так нужного в предводителях армии согласия, которое, будучи соединено с известным войск наших мужеством и неустрашимостью, подаст лучшую и приятнейшую надежду, что настоящая кампания буде не совсем решительно по крайней мере вовсе разорительною для короля прусского будет к особливому прославлению собственных имен ваших, армии и всего российского народа. Представляется от всей Европы Её Императорскому Величеству, нашей всемилостивейшей государыне, совершить дело, бессмертной славы достойное, восстановлением и утверждением прочного и честного мира…»[220]

Теперь, поддержанный «делом и советом Фермора», руководимый мудростью Конференции, новый главнокомандующий, конечно же, обязан был одерживать победу за победой. Он и в самом деле стал победителем, но для этого ему потребовалось сначала освободиться от мелочной опеки из Петербурга, поостеречься советов своего подчинённого и взять в собственные руки всё управление армией. Этот доселе никому не известный и с виду столь простодушный старичок, к неописуемому изумлению кёнигсбергских офицеров, оказался вдруг прирождённым полководцем.

Что касается Фермора, то он продолжал с усердием служить и под началом Салтыкова. С триумфом войдя первым в Мемель, Тильзит и Кёнигсберг, выдержав с честью так и не решённую чьей-либо победой Цорндорфскую битву и довершив при Кунерсдорфе разгром самого Фридриха II, он мог не обращать внимания на упрёки в прогерманских симпатиях. Будущее готовило для него и ещё одно оправдание. В то время как истинно русское правительство Елизаветы столь внимательно относилось к нему, именно Пётр III, этот раболепный подражатель Фридриха, 1 апреля 1762 г. отправил Фермора в отставку, «снисходя на прошение его», как было сказано в указе нового императора[221]. Может быть, при этой смене правления, воистину подобной настоящей революции, ему и припомнили все те успехи, которых он добился над новоявленным союзником, берлинским приятелем царя.

Елизавета Петровна

Пётр III

Летний дворец Елизаветы Петровны. Северный фасад Рисунок М. Малахова

Апраксин Степан Фёдорович. Генерал-фельдмаршал. Главнокомандующий русской армии с октября 1756 г. по сентябрь 1757 г.

Фермор Вилим Вилимович. Генерал-аншеф. Главнокомандующий русской армии с сентября 1757 г. по май 1759 г.

Сражение при Грос-Егерсдорфе 19 (30) августа 1757 г.

Цорндорфское сражение 14 (25) августа 1758 г.

Чернышев Захар Григорьевич. Генерал-фельдмаршал. В чине генерала-поручика командовал корпусом, занявшим 28 сентября 1760 г. Берлин

Румянцев-Задунайский Пётр Александрович. Генерал-фельдмаршал. В чине генерал-майора командовал дивизией, отразившей главный удар противника

А.Е. Коцебу. Сражение под Цорндорфом 14 августа 1758 г.

Гренадер Петербургской дивизии. 1756–1761 гг.

Кирасир. 1756–1761 гг.

Гусар Слободского полка. 1758 г.

Конногренадер. 1758 г.

Пальцигское сражение 12 (23) июля 1759 г.